Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма. Оправдание или реабилитация преступных деяний
1. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма —
наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей либо в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет.
2. Те же деяния, совершенные с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет», —
наказываются штрафом в размере от трехсот тысяч до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от трех до пяти лет либо лишением свободы на срок от пяти до семи лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет.
Примечание.
Утратило силу.
Примечания. 1. В настоящей статье под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании.
1.1. В настоящей статье под пропагандой терроризма понимается деятельность по распространению материалов и (или) информации, направленных на формирование у лица идеологии терроризма, убежденности в ее привлекательности либо представления о допустимости осуществления террористической деятельности.
2. В настоящей статье под террористической деятельностью понимается совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных статьями 205 — 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360, 361 настоящего Кодекса.
Комментарий к Ст. 205.2 УК РФ
1. Общественная опасность данного преступления определяется тем, что в обществе может насаждаться и морально оправдываться идеология террора, подготавливаться основы его распространения, формироваться общественное мнение об оправдании террористов, терпимости к их действиям, на изменение мировоззрения относительно этой преступной деятельности и т.д.
2. Объективная сторона преступления предусматривает два альтернативных самостоятельных действия: 1) публичные призывы к осуществлению террористической деятельности; 2) публичное оправдание терроризма.
Под публичными призывами следует понимать воздействие на сознание и волю людей к осуществлению террористической деятельности. Форма воздействия может быть различной: устная, письменная, аудио- и видеозаписи, плакаты, транспаранты и т.д., но обязательно публичная, т.е. предлагаемую в призывах информацию должны слышать, видеть, читать, воспринимать какое-то количество людей (группа, толпа, неопределенно широкий круг лиц).
В отличие от подстрекательства к осуществлению терроризма и от содействия террористической деятельности, публичные призывы не несут такой конкретизации, практической направленности, не предполагают склонение конкретного лица или группы лиц к совершению конкретного преступления или преступлений террористического характера.
3. Легальное толкование понятия публичного оправдания терроризма дано в примеч. к комментируемой статье и определяется как публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. Под идеологией и практикой терроризма понимаются идеология насилия и практика воздействия на принятие решения государственными органами власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий (п. 18 Постановления Пленума ВС РФ от 09.02.2012 N 1). Подобные действия могут выражаться как в прямой, так и в завуалированной форме, например, в литературных произведениях, кинофильмах, в которых с приведением различных доводов политического, социального, религиозного, националистического характера идеологически обосновывается допустимость терроризма, а террористы представляются в образе положительных героев, заслуживающих поддержки, подражания и уважения, и т.д.
Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности считаются оконченным преступлением с момента публичного провозглашения (распространения) хотя бы одного обращения независимо от того, удалось побудить других граждан к осуществлению террористической деятельности или нет, а публичное оправдание терроризма — с момента публичного выступления лица, в котором оно оправдывает идеологию и практику терроризма (п. 20 Постановления Пленума ВС РФ от 09.02.2012 N 1).
4. Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом. Субъект осознает, что публично призывает к осуществлению террористической деятельности либо публично оправдывает терроризм, и желает этого.
5. Субъект преступления — вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста.
6. Часть 2 комментируемой статьи в качестве квалифицирующего обстоятельства публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма предусматривает использование СМИ, под которыми ст. 2 Закона РФ от 27.12.1991 N 2124-1 «О средствах массовой информации» (в ред. от 14.06.2011) понимается периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации.
———————————
Ведомости РФ. 1992. N 7.
Рамиля Ибрагимова необходимо привлекать к ответсвенности за публичное оправдание терроризма June 16th, 2016
Рамиль Ибрагимов, экс-директор по развитию бизнеса международного венчурного фонда Runa Capital поддержал смертельную бойню в одном из гей-клубов США. В своем Instagram от имени Союза молодых лидеров инноваций РТ, который он возглавляет, Ибрагимов одобрил убийство 50 человек. . Об этом сообщает 15 июня, 14:27 сайт https://kazanfirst.ru/online/71308 .
По мнению Ибрагимова: «Какой-то правильный афганский пацан застрелил в гей-клубе 50 [использована ненормативная лексика]. Еще 53 находятся в больнице — жаль, что не сдохли. Очень надеемся, что все же подохнут. Союз молодых лидеров инноваций искренне поддерживает эту убедительную акцию!», — написал он.
В телефонном разговоре с корреспондентом KazanFirst Ибрагимов подтвердил, что посты были написаны именно им. «Я не писал про людей, я написал про п*** [ снова использована аналогичная ненормативная лексика]», - коротко ответил он.
Отсюда следует, что призывы Ибрагимова являются публичным оправданием терроризма.
Общественная опасность преступления Ибрагимова связана с распространением им в Татарстане идеологии терроризма как такового, оправдывающей терроризм как метод борьбы с политическими и иными оппонентами.
Необходимо учитывать разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, данные в Постановлении от 09.02.2012 N 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности», где четко конкретизируется то, что «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности (часть 1 статьи 205.2 УК РФ) следует считать оконченным преступлением с момента публичного провозглашения (распространения) хотя бы одного обращения независимо от того, удалось побудить других граждан к осуществлению террористической деятельности или нет.
Публичное оправдание терроризма образует состав оконченного преступления с момента публичного выступления лица, в котором оно заявляет о признании идеологии и практики терроризма правильными и заслуживающими поддержки и подражания».
Объектом преступления является общественная безопасность, а также безопасность институтов общества и государства, поскольку направленность деяний связана с насаждением идеологии терроризма в обществе, а сам терроризм есть практика реализации этой идеологии в деяниях, представляющих опасность для личности, общества и государства.
Объективная сторона характеризуется двумя видами деяний: публичные призывы Ибрагимовым к осуществлению террористической деятельности; публичное оправдание терроризма.
Его призывы представляют собой одну из форм влияния на сознание, волю и поведение людей. Их цель — объединить граждан, активизировать их волю в русло прямого осуществления террористической деятельности. При этом призывы нельзя отождествлять с подстрекательством. В отличие от подстрекательства, призывы носят общий характер и не обращены персонально к кому-либо. Публичность признается в случаях, когда призывы носят открытый, доступный для понимания характер и обращены не к одному, а широкому кругу людей.
Публичным оправданием терроризма признается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. Часть 2 ст. 205.2 предусматривает квалифицированный состав, т.е. совершение данного преступления с использованием средств массовой информации (периодической печати, радио, телевидения и т.п.), что влечет более строгое наказание.
Субъективная сторона характеризуется виной в форме прямого умысла Ибрагимова, т.е. он четко осознает общественно опасный характер публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма и желает совершить эти действия.
Мотивом является ненависть к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией, выразившейся в неконтролируемых отрицательных эмоциях (страхе, отвращении, гневе и т. п.) по отношению к людям гомосексуальной ориентации и однополым сексуальным контактам, т.е. по признакам пола приведшими к публичным призывам по оправданию терроризма.Субъектом возможного преступления является сам Рамиль Ибрагимов.
Н а основании изложенного, по поручению Федерального совета Всероссийской политической партии «Партия Свободных Граждан» направилзаявление о преступлении в Следственный комитет Российской Федерации, где попросил провести объективное расследование и проверить Рамиля Ибрагимова, экс-директора по развитию бизнеса международного венчурного фонда Runa Capital на нарушение им положений части 2 статьи 205.2 УК РФ (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма, совершенные с использованием средств массовой информации).
Кибальник А., доктор юридических наук, профессор Ставропольского государственного университета.
Соломоненко И., кандидат юридических наук, доцент Ставропольского филиала Краснодарской академии МВД РФ.
Федеральным законом РФ N 153-ФЗ от 27 июля 2006 г. по-новому сформулированы несколько составов преступлений террористического характера, что стало следствием принятия Федеральных законов "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и "О противодействии терроризму".
Во-первых, "объективизированы" устрашение населения и опасность гибели людей в результате совершения террористического акта (ст. 205 УК), ранее считавшиеся его альтернативными целями. Кроме того, более объемно сформулирована диспозиция ч. 1 ст. 205.1 УК, теперь предусматривающая ответственность за "содействие террористической деятельности"; здесь же сформулированы поощрительная норма об освобождении от уголовной ответственности и дефиниция финансирования терроризма. Но наиболее интересной новеллой УК стало появление ст. 205.2 о совершении публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма.
Общая оценка ст. 205.2 УК. Прежде всего отметим: логика появления этой нормы понятна, так как террористическая деятельность во всех ее проявлениях несет серьезную угрозу стабильности и существованию нашего (и не только) общества и государства. Однако формулировка диспозиции ч. 1 ст. 205.2 позволяет говорить о ее двояком смысле и возможности политизированной юридической оценки указанных в ней деяний. Попытаемся выделить плюсы и минусы новой уголовно-правовой нормы.
Термин "террористическая деятельность" охватывает совершение как террористического акта (как он ныне определен в ст. 205 УК), так и любого преступления террористической направленности, указанного в ч. 1 примечания к ст. 205.1. Уголовно-правовая оценка всегда начинается с деяния, и, когда вместо аморфного определения "терроризм" речь идет о вполне определенных действиях, это можно только приветствовать (кстати, именно этой проблеме посвящено множество трудов).
Однако здесь же, в диспозиции ч. 1 ст. 205.2, появляется терминологическая раздвоенность, так как в качестве альтернативного действия названо публичное оправдание терроризма (точно так же законодатель поступил и в диспозиции ч. 1 ст. 205.1, говоря о финансировании терроризма). Как известно, язык закона должен быть максимально точен, тем более что технически это вполне достижимо. Терроризм - многогранное социальное явление, охватывающее не только те или иные проявления человеческой деятельности, но и образ мыслей, желаний и пр. Но, как известно, за мысли не судят, а вот за их преступную реализацию - вполне. Поэтому более корректно в законе говорить именно о вполне определенных деяниях террористического характера (или террористической направленности).
И это не только борьба за чистоту уголовного закона и его правильное применение (хотя это главное). Криминализация "публичного оправдания терроризма" может породить ненужные политические спекуляции относительно реформы уголовного законодательства. Не секрет, что в связи с принятием ФЗ РФ от 27 июля 2006 г. в СМИ уже появились сообщения о возможности использования ст. 205.2 УК в политических целях. По названным причинам термин "терроризм" в ст. ст. 205.1, 205.2 УК нуждается в замене.
Объективная сторона. Основной состав рассматриваемого преступления сконструирован как формальный и содержащий два альтернативных действия: публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма.
Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности представляют собой обращение к неперсонифицированному кругу лиц с предложением совершить любое из следующих преступлений: террористический акт (ст. 205 УК), содействие террористической деятельности, захват заложника (ст. 205.1), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст. 278), вооруженный мятеж (ст. 279), нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360).
Несмотря на то что в ч. 1 ст. 205.1 употреблен термин "террористическая деятельность", призыв может иметь место и к совершению одного из перечисленных преступлений. Общественная опасность такого призыва не вызывает сомнений: можно представить себе воздействие призыва к совершению крупномасштабного террористического акта, сравнимого с бесланской трагедией. Поэтому нам кажется очевидным, что, несмотря на направленность призывов к террористической деятельности, для наступления уголовной ответственности достаточно призыва к совершению хотя бы одного из террористических преступлений. Однако для этого требуется если не изменение законодательного термина, то хотя бы официальное его толкование.
Далее, законодатель определил совершение такого призыва во множественном числе ("призывы"), поэтому буквальное понимание нормы требует установления, как минимум, двух обращений к совершению террористического преступления (преступлений). Но, исходя из духа закона, считаем, что рассматриваемое деяние окончено и при единичном призыве. Призыв представляет собой своеобразную "оферту", обращенную вовне, поэтому для наступления уголовной ответственности безразлично, воспринят этот призыв каким-либо третьим лицом (лицами) или нет, совершено ли желаемое террористическое преступление или нет.
Призыв может быть устным или письменным обращением к той или иной аудитории слушателей, читателей, зрителей с целью убедить их в целесообразности и необходимости совершения террористического преступления (преступлений), а его форма (требование, убеждение, просьба, обещание каких-либо благ и т.д.) на квалификацию не влияет.
Если призыв к совершению террористического преступления (преступлений) персонифицирован, т.е. обращен к конкретным лицам (вне зависимости от их количества), то содеянное надо расценивать как подстрекательство к соответствующему преступлению террористического характера. Именно по адресной направленности призыва к совершению террористического преступления, исходя из положений ч. 4 ст. 33 УК, проходит его отграничение как самостоятельного преступления от соучастия в самом террористическом преступлении.
Обязательный признак призыва - его публичный характер. Полагаем, что признак публичности имеет место, если призыв производится в отношении двух и более лиц. Конечно, как правило, аудитория слушателей или зрителей гораздо больше, нежели два человека, но с формальной точки зрения для окончания деяния достаточно, чтобы такой призыв услышали (увидели, прочитали) минимум два человека.
Публичное оправдание терроризма. В соответствии с примечанием к ст. 205.1 УК, таковым является публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. Действительно, по В.И. Далю, оправдывать - значит "сделать, признать правым, очистить от вины, обвинения, признать правоту, невинность". Глубинный смысл установления преступности этого деяния состоит в том, чтобы лишить террористов возможности юридически легализовать свои действия под каким-либо благовидным предлогом (борьбы за независимость, восстановление справедливости, признания особых прав и пр.).
Как сказано выше, использование термина "терроризм" не вполне отражает сущность данной нормы. Поэтому надо вести речь о публичном оправдании террористического преступления (преступлений), их идеологии и практики совершения. Любое террористическое преступление имеет, исходя из целей совершения, свою идеологию, и именно оправдание ее по существу превращается в реабилитирующую пропаганду террористической деятельности как таковой, вне зависимости от религиозной, национальной, этнической, расовой и прочей направленности.
Яркими примерами данного деяния были заявления Басаева и его сподвижников о необходимости вести не просто террористическую войну против России, а о "вынужденности" и "оправданности" террористических акций.
Субъективные признаки. Субъект данного преступления - общий, т.е. любое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста.
Субъективная сторона может быть выражена только в форме прямого умысла: субъект понимает фактический характер и общественную опасность любого из вышеперечисленных действий и желает их совершения. Несмотря на отсутствие прямого указания в статье, в этих действиях объективизируются цели возбудить у третьих лиц стремление к совершению террористического преступления либо оправдать его совершение у неопределенного круга лиц.
Квалифицированный вид публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма - совершение любого из этих деяний с использованием средств массовой информации. В соответствии с федеральным законодательством, под массовой информацией понимаются предназначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-, теле-, видеопрограммы, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы. Соответственно, средство массовой информации - это любое периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации. Периодичность распространения всех указанных средств массовой информации - не реже одного раза в год.
Содеянное квалифицируется по ч. 2 ст. 205.2 УК, когда публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма совершены посредством любого из средств массовой информации. Однако здесь возникает серьезная проблема: подлежат ли уголовной ответственности сотрудники средств массовой информации, пускающие или разрешающие в эфир (печать) сообщения о совершении террористических преступлений?
Полагаем, что нет. Причины тому следующие: во-первых, в их действиях отсутствует субъективная сторона рассматриваемого преступления, и, если не доказано обратное, вменение в их отношении ч. 2 ст. 205.2 УК будет объективным. Во-вторых, о террористических преступлениях мы, как правило, узнаем из СМИ - в противном случае под вопрос ставится легальность распространения информации подобного рода (а она не является конфиденциальной) и тем самым может быть нарушено право на получение информации.
Другое дело, что ракурс освещения случающихся, к сожалению, террористических преступлений должен контролироваться требованиями журналистской этики, но никак не уголовного закона.
Вопрос 341. Террористический акт. Содействие террористической деятельности. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма.
Террористический акт – совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях (ч. 1 ст. 205 УК).
Определение терроризма содержится в ст. 3Федерального закона от 6 марта 2006 г. № 35-Ф3 «О противодействии терроризму»:
«Терроризм – идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий ».
Террористическая деятельность – деятельность, включающая в себя:
а) организацию, планирование, подготовку, финансирование и реализацию террористического акта;
б) подстрекательство к террористическому акту;
в) организацию незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре;
г) вербовку, вооружение, обучение и использование террористов;
д) информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта;
е) пропаганду идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности.
Объект преступления – общественная безопасность. Терроризм относится к многообъектным преступлениям. Дополнительные непосредственные объекты: жизнь, здоровье, отношения собственности, нормальное функционирование органов власти.
Преступление считается оконченным с момента совершения действий, предусмотренных ч. 1 ст. 205 УК, либо когда возникла угроза их совершения и они создали реальную опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, наступления иных общественно опасных последствий, т.е. для оконченного состава терроризма не требуется фактического наступления указанных последствий.
Квалифицирующие признаки (ч. 2 ст. 205 УК):
а) совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой;
б) повлекшие по неосторожности смерть человека;
в) повлекшие причинение значительного имущественного ущерба либо наступление иных тяжких последствий,
К особо квалифицирующим признакам терроризма в соответствии с ч. 3 ст. 205 УК относятся деяния, совершенные:
а) сопряжены с посягательством на объекты использования атомной энергии либо с использованием ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения либо ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ;
б) повлекли умышленное причинение смерти человеку.
К иным тяжким последствиям могут относиться: причинение тяжкого вреда здоровью двух или более лиц, вывод из строя на продолжительное время объектов жизнеобеспечения, работы транспорта, крупный материальный ущерб и т.д.
Субъектом рассматриваемого преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее 14-летнего возраста.
Лицо, участвовавшее в подготовке террористического акта, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления террористического акта и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления (примечание к ст. 205 УК).
Под предупреждением органов власти о готовящемся акте терроризма понимается добровольное сообщение лица о подготовке им и его соучастниками акта терроризма с указанием времени, места или объекта акта терроризма и лиц, готовящих такой акт.
Состав терроризма без квалифицирующих признаков относится к категории тяжких преступлений, при наличии квалифицирующих признаков – к категории особо тяжких преступлений.
Содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК). Объективная сторона преступления предусматривает склонение, вербовку или иное вовлечение лица в совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205 УК (терроризм), 206 УК (захват заложника), 208 УК (организация неза-конноговооруженного формирования или участие в нем), 211 УК (угон судна воздушного или водного транспорта или железнодорожного подвижного состава), 277 УК (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля), 278 УК (насильственныйзахват власти или насильственное удержание власти), 279 УК (вооруженный мятеж), 360 УК (нападение на лиц или учреждения, пользующиеся международной защитой), вооружение или подготовка лица в целях совершения хотя бы одного из указанных преступлений, а равно финансирование терроризма.
Склонение лица к участию в деятельности террористической организации означает получение согласия другого лица на вступление в террористическую организацию, преследующую террористические цели.
Под вовлечением лица в совершение преступления понимаются активные действия, направленные на возбуждение у него желания и решимости участвовать в совершении одного или нескольких из перечисленных преступлений.
Вовлечение или склонение может проявляться в различных формах: уговоры, подкуп, оказание психического или физического насилия в отношении вовлекаемого и иные подобные действия. Для признания преступления оконченным не требуется, чтобы вовлекаемое лицо совершило действия террористического характера либо вступило в террористическую организацию.
Под финансированием терроризма в УК понимается предоставление или сбор средств либо оказание финансовых услуг с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения хотя бы одного из преступлений, предусмотренных статьями 205, 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК, либо для обеспечения организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), созданных или создаваемых для совершения хотя бы одного из указанных преступлений (примечание 1 к ст. 205.1 УК).
Под пособничеством в настоящей статье понимаются умышленное содействие совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий к его совершению, а также обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно обещание приобрести или сбыть такие предметы (примечание 1.1. к ст. 205.1 УК).
Квалифицирующим признаком является использование виновным своего служебного положения. Субъектом этого преступления могут быть как должностные лица, так и иные лица, состоящие на государственной и муниципальной службе и имеющие в связи со своими служебными полномочиями возможность совершать действия, предусмотренные ч. 1 ст. 205.1 УК.
Субъект преступления – лицо, достигшее 16-летнего возраста. Лицо, совершившее преступление, предусмотренное ст. 205.1 УК, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению либо пресечению преступления, которое оно финансировало и (или) совершению которого содействовало, и если в его действиях не содержится иного состава преступления (примечание 2 к ст. 205.1 УК).
Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205.2.УК).
В настоящей статье под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании (примечание к ст. 205.2.УК).
Квалифицирующий признак – публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма с использованием средств массовой информации.
Вопрос о публичности призывов к осуществлению террористической деятельности или оправдания терроризма должен разрешаться судами с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела (обращения к группе людей в общественных местах, на собраниях, митингах, демонстрациях, распространение листовок, вывешивание плакатов, размещение обращений в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования, включая сеть Интернет, например, на сайтах, форумах или в блогах, распространение обращений путем массовой рассылки электронных сообщений и т.п.) (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 1).
Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности (часть 1 статьи 205.2 УК) следует считать оконченным преступлением с момента публичного провозглашения (распространения) хотя бы одного обращения независимо от того, удалось побудить других граждан к осуществлению террористической деятельности или нет.
Публичное оправдание терроризма образует состав оконченного преступления с момента публичного выступления лица, в котором оно заявляет о признании идеологии и практики терроризма правильными и заслуживающими поддержки и подражания.
Решая вопрос об использовании средств массовой информации для публичных призывов к совершению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма (часть 2 статьи 205.2 УК), необходимо учитывать положения Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года № 2124-1 «О средствах массовой информации» (с последующими изменениями).
Преступления, предусмотренные частью 2 статьи 205.2 УК, следует считать оконченными с момента распространения продукции средств массовой информации (например, продажа, раздача периодического печатного издания, аудио- или видеозаписи программы, начало вещания теле- или радиопрограммы, демонстрация кинохроникальной программы, предоставление доступа к сетевому изданию).
В том случае, если публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма совершены с использованием сетевых изданий (сайтов в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, зарегистрированных в качестве средства массовой информации в установленном порядке), содеянное следует квалифицировать по части 2 статьи 205.2 УК. Использование для совершения указанных деяний сайтов в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, не зарегистрированных в качестве средства массовой информации в установленном порядке, квалифицируется по части 1 статьи 205.2 УК.
Из книги Уголовный кодекс РФ автора Законы РФСтатья 280. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (в ред. Федерального закона от 25.07.2002 №112-ФЗ)1. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности –(в ред. Федерального закона от 25.07.2002 №112-ФЗ)наказываются штрафом в размере до трехсот
Из книги Уголовный кодекс Российской Федерации. Текст с изменениями и дополнениями на 1 октября 2009 г. автора Автор неизвестенСтатья 354. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны 1. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны –наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет либо лишением
Из книги Уголовный кодекс Украины в анекдотах автора Кивалов С ВСтатья 205.1. Содействие террористической деятельности 1. Склонение, вербовка или иное вовлечение лица в совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных статьями 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 настоящего Кодекса, вооружение или подготовка лица в целях совершения хотя
Из книги Уголовное право Особенная часть автора Питулько Ксения ВикторовнаСтатья 205.2. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма 1. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма -наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч
Из книги Федеральный закон «О борьбе с терроризмом». Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» автора Автор неизвестенСтатья 280. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности 1. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности -наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до
Из книги автораСтатья 354. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны 1. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны -наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет либо лишением
Из книги автораСтатья 258-2. Публичные призывы к совершению террористического акта 1. Публичные призывы к совершению террористического акта, а также распространение, изготовление или хранение с целью распространения материалов с такими призывами - наказываются исправительными
Из книги автораСтатья 258-3. Создание террористической группы или террористической организации 1. Создание террористической группы или террористической организации, руководство такой группой или организацией или участие в ней, а также материальное, организационное или иное содействие
Из книги автора4. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности Объектом преступления являются конституционные основы политической системы государства, обеспечение его целостности и безопасности, права и свободы граждан.В соответствии с Федеральным законом от 25
Из книги автораСтатья 15. Информирование общественности о террористической акции 1. При проведении контртеррористической операции информирование общественности о террористической акции осуществляется в формах и объеме, определяемых руководителем оперативного штаба по управлению
Из книги автораГлава IV. Возмещение вреда, причиненного в результате Террористической акции, и социальная реабилитация лиц, пострадавших в результате террористической акции Статья 17. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции 1. Возмещение вреда, причиненного
Из книги автораСтатья 17. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции 1. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта
Из книги автораСтатья 18. Социальная реабилитация лиц, пострадавших в результате террористической акции 1. Социальная реабилитация лиц, пострадавших в результате террористической акции, проводится в целях их возвращения к нормальной жизни, включает в себя правовую помощь указанным
Из книги автораГлава VI. Ответственность за участие в террористической деятельности Статья 23. Ответственность за участие в террористической деятельности Лица, виновные в террористической деятельности, несут ответственность, предусмотренную законодательством Российской
Из книги автораСтатья 23. Ответственность за участие в террористической деятельности Лица, виновные в террористической деятельности, несут ответственность, предусмотренную законодательством Российской
Из книги автораСтатья 24. Особенности уголовного и гражданского судопроизводства по делам о террористической деятельности Дела о преступлениях террористического характера, а также дела о возмещении вреда, причиненного в результате террористической акции, по решению суда могут
Преступная деятельность всегда в большей или меньшей мере становится объектом познания со стороны общества в целом или отдельных его членов. Очевидно, что опасность такой деятельности существенно возрастает, если общество не даёт ей резко отрицательной оценки, относится к содеянному пассивно, либо позволяет оправдывать совершение преступлений, одновременно обвиняя органы государственной власти в беззаконии, репрессиях и т.п.
В таких условиях у лиц, склонных к совершению преступлений, крепнет негативная ценностная ориентация, возрастает риск совершения новых особо опасных посягательств на охраняемые уголовным законом интересы личности, общества и государства.
Нельзя не отметить, что в отличие от призыва, оправдание, по крайней мере внешне, напрямую не направлено на возбуждение желания на совершение преступлений у неопределённого круга лиц. Оно оказывает своего рода опосредованное криминогенное воздействие. Утверждая, что преступная деятельность имела справедливый характер, лицо тем самым формирует представление, что такое поведение не только не заслуживает осуждения, но и может (должно) иметь своё продолжение и достойных последователей. Ввиду этого обстоятельства, пожалуй, позволим себе сделать вывод, что оправдание само по себе обладает относительно меньшей степенью общественной опасности, чем призыв.
В настоящее время отечественное уголовное законодательство весьма избирательно борется с практикой оправдания и реабилитации преступной деятельности. Законодатель, проявляя вполне понятную осторожность в вопросе наказуемости за высказывание мнений и убеждений, устанавливает ответственность лишь за публичное оправдание терроризма (ст. 205 2 УК РФ) и реабилитацию нацизма (ст. 354 1 УК РФ).
Следует отметить, что отдельными учёными само решение о криминализации оправдания терроризма было воспринято крайне критически. Так, Н. Ф. Кузнецова пишет: «...характер и степень антисоциальности, по моему мнению,
недостаточны для признания такого «оправдания» общественно опасным. Оце- ночность термина «оправдание» способна породить реальную угрозу расправы с ксенофобией карательными уголовно-правовыми средствами. Пожать руку террористу - оправдание терроризма? Если вдова чеченского террориста публично ругает российских военнослужащих за убийство мужа - оправдание терроризма?» .
Не разделяя мнения Н. Ф. Кузнецовой относительно безосновательности выделения ст. 205 2 УК РФ, необходимо признать правоту автора в том, что ее применение сопряжено с вполне очевидными рисками ввиду неясности используемой терминологии . В связи с этим возникает потребность в определении чёткой системы критериев «публичного оправдания», осуществление которого собственно и должно составлять криминальное поведение.
Объект публичного оправдания терроризма совпадает с объектом публичных призывов к террористической деятельности. Учитывая, что данный вопрос уже раскрывался нами в предыдущем параграфе, позволим себе сразу перейти к характеристике признаков объективной стороны.
Основываясь на двояком определении терроризма, сформулированном в ст. 3 Федерального закона от 06.03.2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», примечание к ст. 205 2 УК РФ публичное оправдание терроризма раскрывает как «публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании».
В современной юридической литературе отмечается, что оправдание терроризма может заключаться как в «одобрительных заявлениях о взглядах и
идеях, которыми руководствуются террористы, о «справедливости» преследуемых ими целей, которые якобы оправдывают используемые ими средства» , так и в адресованных персонально неопределённому кругу лиц заявлениях о том, что «совершённые преступления террористического характера явились
вынужденными, необходимыми, справедливыми, т.е. морально допустимы-
Изучение современной правоприменительной практики показывает, что оправданием террористической деятельности в большинстве случаев признается не собственное заявление лица, а практически любое распространение соответствующей криминогенной информации, в том числе путем копирования и размещения материалов на аккаунте социальной сети. Так, например, Г. при помощи персонального компьютера, подключённого к сети Интернет, на неустановленном информационном ресурсе ознакомилась с содержанием статьи «Ответ «алимам-антиэкстремизма», содержащей информацию, обосновывающую и оправдывающую необходимость осуществления террористической деятельности. Преследуя цель ознакомления с текстом указанной статьи неопределённого круга лиц, желая распространить идеологию терроризма, имея умысел на публичное оправдание терроризма, Г. целенаправленно, осознавая противоправность своих действий, разместила путём копирования с неустановленного следствием ресурса текст статьи «Ответ «алимам- антиэкстремизма» на своей личной странице в социальной сети. Согласно заключению комплексной психолого-лингвистической экспертизы в тексте статьи «Ответ «алимам-антиэкстремизма» содержатся высказывания, оправдывающие террористическую деятельность .
Охватывается ли это копирование и размещение (распространение) информации законодательным определением оправдания терроризма? Если сле
довать буквальному толкованию уголовного закона, распространение подобных материалов не соответствует легальной дефиниции оправдания терроризма, так как не отвечает критериям такого понятия как «заявление», которое предполагает самостоятельное высказывание лица, его сообщение с изложением своей точки зрения (в устной, письменной или электронной форме) по какому-либо вопросу.
Правоприменительные органы, квалифицируя факты распространения материалов, оправдывающих терроризм, все же расценивают подобные деяния как оправдание, по-сути применяя уголовный закон по аналогии. Так, Кировским районным судом г. Красноярска вынесен обвинительный приговор по делу об оправдании терроризма в отношении Агаева. Суд установил, что Агаев, используя компьютер, осуществил выход в сеть Интернет, где на неустановленном ресурсе ознакомился с видео-файлом, оправдывающим осуществление террористической деятельности и сопротивления на основании резкой негативной характеристики российских властей и формирующим негативный образ России как вражеского государства. После чего, преследуя цель ознакомления с содержанием данного файла неопределённого круга лиц, являющихся пользователями сети Интернет, действуя умышленно, разместил его на ресурсах информационного портала социальной сети .
Позиция судебно-следственных органов понятна. Распространение материалов, оправдывающих терроризм, обладает отнюдь не меньшей общественной опасностью, чем самостоятельные публичные заявления лица в этих же целях. По большому счёту, применение уголовного закона по аналогии является вынужденной мерой восполнения частичного пробела, имеющегося в УК РФ. Однако, аналогия уголовного закона запрещена (ч. 2 ст. 3 УК РФ). Пожалуй, единственно верным способом устранения данного пробела является корректировка диспозиции ч. 1 ст. 205 2 УК РФ путем указания на распространение материалов, оправдывающих террористическую деятельность, в качестве само-
стоятельного преступного деяния.
По мнению А. Г. Кибальника и И. Г. Соломоненко, «терроризм - многогранное социальное явление, охватывающее не только те или иные проявления
человеческой деятельности, но и образ мыслей, желаний...... Криминализация
«публичного оправдания терроризма» может породить ненужные политические
спекуляции...термин «терроризм» в ст. ст. 205 1 , 205 2 УК нуждается в за-
Подобной точки зрения придерживается и 3. А. Шибзухов, обосновывая, что «замена понятия «публичное оправдание терроризма» понятием «публичное оправдание террористической деятельности» позволит не только добиться терминологического единообразия в рамках состава преступления, предусмотренного ст. 205 2 УК РФ, а также избежать использования понятия «терроризм», которое допускает неоднозначное толкование, но и оставить за рамками состава
рассматриваемого преступления публичное оправдание идеологии террориз-
Следует, пожалуй, поддержать указанную выше позицию. Действительно, в современной редакции ст. 205 2 УК РФ усматривается сугубо логическое противоречие. Вряд ли правильно утверждать о возможности оправдания неких идей, мыслей и т.п. По-настоящему находить благовидное объяснение, извинительную аргументацию можно лишь для определённой деятельности. Идеологию, мировоззрение можно проповедовать, пропагандировать, распространять, навязывать и т.п. С формальной точки зрения можно было бы сослаться на то обстоятельство, что в примечании к ст. 205 2 УК РФ слова «идеология» и «практика» объединены соединительным союзом «и». Следуя буквальному толкованию текста уголовного закона, это позволило бы предположить, что уголовно наказуемое оправдание терроризма имеет место исключительно в тех случаях, когда лицо одновременно положительно высказывается как в адрес определён-
142 Данный вывод нашёл свою поддержку у 78 % опрошенных нами респондентов.
143 Кибальник А. Г., Соломоненко И. Г. Там же. С. 15.
144 Шибзухов 3. А. Там же. С. 98.
ных идей, так и восхваляет совершение конкретных преступлений террористического характера. Однако, такое видение отнюдь не укладывается в современное весьма свободное толкование подобной грамматической конструкции УК РФ.
С учётом указанных выше замечаний, на наш взгляд, диспозицию ст. 205 2 УК РФ следует изложить в следующей редакции: «Публичный призыв или оправдание террористической деятельности, а равно распространение материалов такого же содержания» .
Очевидно, что реализация данного предложения потребует изменения примечания 1 к ст. 205 2 УК РФ: «В настоящей статье под публичным оправданием террористической деятельности понимается публичное заявление о признании совершения хотя бы одного из преступлений, указанных в примечании 2 к настоящей статье, правильным, нуждающимся в поддержке и подражании».
В теории уголовного права справедливо отмечается, что само по себе историческое изучение идеологии терроризма, опубликование и обсуждение соответствующих источников, к примеру трудов П. А. Кропоткина, Б. В. Савинкова, идеологов Великой французской революции и др., не должно рассматриваться в качестве публичного оправдания терроризма .
В правоприменительной деятельности как оправдание терроризма довольно часто оцениваются эмоциональные, абсолютно голословные одобрительные высказывания. Это приводит к принятию сомнительных решений о применении ст. 205 2 УК РФ к случаям публичных заявлений, которые объективно оправданием терроризма не являлись и не представляли опасности для общественной безопасности. Гак, например, Московский окружной военный суд на выездном заседании в г. Великий Новгород вынес обвинительный приговор по уголовному делу в отношении жителя г. Старая Русса Антона Изокайтиса по обвинению в совершении ряда преступлений, в том числе предусмотренного ч. 1 cm. 205 2 УК РФ. Суд установил, что утром 1 января 2014 года Изокайтис
был доставлен в отдел полиции «Старорусский» за совершение мелкого хулиганства и ввиду оказания сопротивления сотрудникам полиции был помещён в камеру административно задержанных. При этом Изокайтис, выражая негативное отношение к русским, желая оправдать осуществление в отношении них террористической деятельности, в присутствии нескольких человек (присутствовали шесть сотрудников полиции и двое граждан, находившихся в отделе полиции по личным вопросам) высказал поддержку и положительную оценку совершенным в декабре 2013 года в г. Волгограде взрывам железнодорожного вокзала и троллейбуса .
В процессе производства по делу Изокайтис ссылался на то, что допустил указанные высказывания под влиянием сильного алкогольного опьянения, будучи раздосадованным помещением в камеру для административно задержанных и желая спровоцировать конфликт с сотрудниками полиции.
Понятно, что речевой целью высказывания Изокайтиса было не убеждение адресата в правильности террористической деятельности, а демонстрация ему своих взглядов (сиюминутных, как представляется), эпатирование присутствующих в отделе лиц, причинение им нравственных переживаний и т.д.
Оправдание должно предполагать целенаправленную деятельность лица по представлению аргументов, имевших место в действительности либо вымышленных фактов, иных сведений, создающих положительное представление о террористической деятельности. Как верно отмечает О. В. Бабич, семантическим признаком оправдания является положительная оценка уже совершённых действий через указание на наличие существенных причин (оснований) для их совершения и правильность избранного действия . Высказывания же по типу: «Молодцы, так держать!», «Я всегда на их стороне!», «Да поможет им Все
вышний в их нелёгком деле!», «Я лучше умру с автоматом в руках, чем буду смотреть, как моя дочь ходит по улице, где одна скверна!» и т.п., сами по себе ничего не обосновывают, а выражают приверженность лица определённым взглядам.
Лицо, публично заявляющее о своём расположении совершению террористических актов, может вызвать профессиональный интерес у сотрудников правоохранительных органов, недоумение или негодование общественности. Однако, в самом одобрительном высказывании присутствует лишь личностная позиция, лишённая необходимого для «оправдания» заряда убеждения. В данной связи следует согласиться с мнением С. В. Борисова, что «оправдание терроризма должно обладать общественной опасностью, т.е. объективной способностью причинять существенный вред охраняемым общественным отношениям либо ставить их под угрозу причинения такого вреда... иное толкование уголовного закона может привести к необоснованному привлечению к ответственности лишь при наличии формального сходства тех или иных действий с рассматриваемым преступлением» .
Совсем другая ситуация имеет место в случаях произнесения речей, распространения текстов, аудиозаписей либо аудиовизуальных материалов, которые содержательно направлены на то, чтобы создать у террористов ореол борцов за справедливость, народных мучеников, при этом одновременно опорочить органы государственной власти и тем самым объяснить либо доказать правильность совершения террористических актов.
В целях устранения смысловой неопределённости диспозиции ст. 205 2 УК РФ, на наш взгляд, постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» необходимо дополнить разъяснением в следующей редакции: «Не является оправданием террористической деятельности одобрительное заявление, выра
жающее исключительно личную позицию (оценку) автора, лишённое какой- либо аргументации, свидетельств, доказательств, указаний на факты или события, которые были бы направлены на создание убеждения у неопределённого круга лиц о правильности и необходимости террористической деятельности» .
Публичное оправдание терроризма имеет формальную конструкцию и является оконченными преступлением с момента распространения соответствующей криминогенной информации, вне зависимости от того, достигли ли такие призывы предполагаемых адресатов или нет.
Субъект оправдания терроризма общий. Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом, то есть лицо должно осознавать, что своими действиями оно формирует положительное отношение к идеологии терроризма, её последователям или самой террористической деятельности. Как представляется, нельзя утверждать о наличии вины близкого родственника (матери, отца, брата, сестры и т.д.) лица, совершившего преступление террористической направленности, пытающегося объяснить содеянное влиянием негативных социальных факторов, религиозных авторитетов и т.п. Такое поведение является вполне закономерным и связано не с стремлением распространить идеологию терроризма, а с желанием смягчить участь виновного или обелить память о нём.
С момента установления уголовной ответственности за реабилитацию нацизма в отечественной доктрине уголовного права высказывались различные суждения как об обоснованности такого правотворческого решения, так и о качестве конструкции самой нормы 131 .
Принимая во внимание зарубежный опыт уголовно-правового противодействия распространению пропагандистских материалов, направленных на то,
чтобы продолжить стремления бывших национал-социалистических организаций, отдельные специалисты оценили появление ст. 354 1 УК РФ как меру не только оправданную, но и давно ожидаемую обществом 132 .
Другие авторы усмотрели в криминализации реабилитации нацизма некую избыточность законотворческой инициативы, когда без должной на то необходимости был создан юридический инструмент, по сути своей дублирующий действие иных уголовно-правовых норм об ответственности за ванда-
лизм и преступления экстремистской направленности.
Следует, пожалуй, критически оценить идею о целесообразности противодействия проявлениям оправдания нацизма и героизации его последователей на уровне применения отдельных положений отечественного уголовного закона. Прежде всего, такое противодействие с формально-юридической точки зрения вряд ли было бы возможным без принятия определённых законотворческих решений. В отсутствие мер по конкретизации соответствующих статей УК РФ, их своего рода «подгонки» под такие деяния, практика уголовного преследования, очевидно, в большинстве случаев основывалась бы на аналогии закона.
Кроме того, нельзя недооценивать значительный превентивный заряд самостоятельного уголовно-правового запрета реабилитации нацизма. В сравнении с весьма расплывчатыми формулировками наказуемости экстремистских преступлений, такая норма объективно легче воспринимается населением и обладает большим предупредительным функционалом. Как справедливо писал В. Н. Кудрявцев, «общая, абстрактная норма значительно удобнее для квалифицированного юриста. Но ведь уголовные законы создаются не только для юристов. Они имеют воспитательное и предупредительное значение. Простой и понятный текст закона, устанавливающего ответственность за конкретные действия, смысл которых ясен для любого гражданина, имеет важное профилактическое значение. Поэтому наряду с общими нормами, которые уже имеются в
законодательстве, в некоторых случаях оправдано появление новых законов, подчёркивающих общественную опасность тех или иных форм поведения, причиняющих вред обществу» .
Признавая социально востребованным, политически своевременным и научно обоснованным решение об уголовно-правовой охране исторической правды путем криминализации действий, направленных на искажение общественного мнения о событиях Второй мировой войны, в том числе о фактах, установленных приговором Нюрнбергского трибунала, следует констатировать, что редакция ст. 354 УК РФ вызывает множество вопросов и, пожалуй, требует дальнейшей доработки. Как справедливо отмечает С.В. Розенко, социальная обусловленность закрепления уголовной ответственности за реабилитацию нацизма несомненна, но редакция статьи вызывает ряд критических замечаний и предложений по ее совершенствованию, так как необходимо четко определить границы, установленные уголовным законом, между реализацией прав и свобод, злоупотреблением ими и запретом на их реализацию в области противодействия нацизму 135 .
В юридической литературе объект реабилитации нацизма раскрывается неоднозначно: одни авторы называют в качестве такового общественные отношения по охране мира между народами , другие историческую память России .
По мнению А. М. Плешакова, подобное преступное деяние вряд ли способно угрожать существованию всех людей на планете и сохранению их как биосоциального вида.
Реабилитация нацизма по характеру и степени общественной опасности, по своему воздействию на сознание и волю людей и формированию у них мировоззренческих установок и соответствующих взглядов
фактически ничем не отличается от таких деяний, как призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма либо публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности. При реабилитации нацизма речь, скорее всего, должна идти о безопасности общества или государства, чем о мировой безопасности и судьбах всего человечества .
Примерно из этих же соображений С. В. Розенко предлагает перенести норму об ответственности за реабилитацию нацизма в главу 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» .
Как представляется, реабилитация нацизма являет собой гораздо более серьёзную угрозу, чем указанные авторы склонны полагать. Известно, что нацизм как идеология и практика сочетает в себе элементы расизма, антисемитизма и фашизма. Он предполагает градацию всего человечества по степени полноценности («чистоте крови»), обосновывает превосходство одних народов над другими, провозглашает право «высших» народов на агрессию (эксплуатацию и уничтожение) в отношении «низших» наций. Таким образом, нацизм прямо противоречит идее мирного сосуществования и развития современных государств и народов. В этой связи, на наш взгляд, непосредственный объект реабилитации нацизма правильно определять именно как совокупность общественных отношений, связанных с обеспечением международного мира и безопасности всего человечества.
Данный вывод, однако, нельзя признать обоснованным по отношению к таким действиям как распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, распространение сведений, выражающих явное неуважение к обществу, о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а также осквернение символов воин-
ской славы России. Исходя из направленности данных деяний, можно сделать вывод, что основным непосредственным объектом здесь выступают общественные отношения в сфере обеспечения общественной нравственности. Клеветнические и оскорбительные действия в отношении событий, фактов или лиц, связанных с исторической памятью народов Российской Федерации о защите Отечества объективно не представляет общественной опасности для международного мира и безопасности человечества.
Разрешение сложившегося противоречия между содержанием объективной стороны ст. 354 1 УК РФ и видовым объектом главы 34 УК РФ, на наш взгляд, видится в регламентации уголовной ответственности за распространение сведений, выражающих явное неуважение к обществу, о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а также осквернение символов воинской славы России, в рамках специальной нормы главы 24 УК РФ - ст. 214 1 УК РФ «Посягательство на историческую память, связанную с защитой Отечества» .
В действующей редакции объективная сторона реабилитации нацизма предполагает совершение следующих альтернативных действий: 1) публичное отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (ч. 1); 2) публичное одобрение преступлений, установленных указанным приговором (ч. 1); 3) публичное распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны (ч. 1); 4) распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы России (ч. 3); 5) распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о памятных датах России, связанных с защитой Отечества (ч. 3); 6) публичное осквернение символов воинской славы России (ч. 3).
Отрицание предполагает утверждение лица о не существовании фактов, установленных приговором Международного военного трибунала. Как представляется, по смыслу закона отрицание является уголовно-наказуемым деянием только в том случае, когда лицо не просто публично выражает свою позицию, а предпринимает дополнительные действия по объяснению своей позиции, приводит аргументы, ссылается на какие-либо материалы и т.п.
Данное предложение поддержало 62 % опрошенных нами респондентов.
Одобрение есть выражение лицом своего положительного отношения к тем преступлениям, которые были установлены Международным военным трибуналом. Следует отметить, что в отличие от «оправдания» одобрение являет собой более широкое основание уголовной ответственности, поскольку отнюдь не предполагает какой-либо целенаправленной деятельности лица по изложению фактов или аргументов, обосновывающих правильность таких деяний. Это заставляет серьёзно задуматься о качестве принятого законодателем решения. Является ли высказанная лицом похвала, выражение личной поддержки или согласия с преступлениями нацистов настолько общественно опасными, чтобы их признавать преступлением? Демонстрация нацистской атрибутики, ношение элементов форменного обмундирования, совершение известных приветственных жестов, оставление «лайков» под определёнными материалами в социальных сетях разве не являются формами одобрения всех тех преступлений, которые совершили вооружённые силы Германии в период Второй мировой войны? И наконец, верно ли, чтобы «голое» одобрительное высказывание в отношении соответствующих деяний, допущенное в пылу дискуссии, по причине малограмотности или душевного волнения, молодой горячности и зачастую незрелости, становились поводом для уголовного преследования?
Ответы на эти вопросы кажутся очевидными - подобное поведение вряд ли требует столь строгой реакции государства. В связи с этим полагаем, что ст. 354 1 УК РФ должна быть направлена на противодействие не просто голословным одобрительным высказываниям, а попыткам оправдать (обосновать, убедить, создать представление о научной состоятельности) те деяния, которые были установлены Международным военным трибуналом.
Острой проблемой применения уголовно-правовой нормы о реабилитации нацизма является вопрос о границах ее распространения в контексте таких категорий как научная дискуссия и свобода слова. Так, А. А. Турышев пишет:
«...используемые в диспозиции формулировки «отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси», «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны»
позволяют политической воле вторгаться в сферу исторической науки и закры-
вать целые разделы для изучения и научной дискуссии» .
Действительно, внимание учёных-историков ко Второй мировой войне является непрестанным. В публикуемых работах многие события военных лет получают разную оценку. Кроме того, известно, что современная историческая наука обладает не всей полнотой информации - многие документы, раскрывающие ход военных операций, засекречены до настоящего времени. В связи с этим нельзя исключать вероятность того, что в случае их открытого опубликования экспертные мнения о тех или иных событиях Второй мировой войны, а равно деятельности СССР в те годы, прежде считавшиеся аксиоматичными, могут быть пересмотрены. Также непонятно, как, следуя логике существующей редакции ст. 354 1 УК РФ, надлежит оценивать цитирование и одобрение особого мнения советского судьи И. Т. Никитченко, возражавшего против положений приговора Нюрнбергского трибунала, согласно которым Нацистский кабинет министров, Генеральный штаб и Верховное командование вермахта не были признаны преступными организациями. Формально публичное распространение данной позиции является действием по отрицанию фактов, установленных приговором Нюрнбергского трибунала.
Важность выверенного подхода между необходимостью решительного противодействия попыткам реваншизма нацистской идеологии и свободой слова обусловлена ещё и тем, что по меткому утверждению Я. И. Гилинского, современное общество постмодерна крайне фрагментировано, что привело к размыванию границ между «нормой» и «не-нормой», сколько групп единомышленников столько и моральных императивов, столько и оценок деяний. При
161 Турышев А. А. Реабилитация нацизма в УК РФ // Правовые технологии. 2014. № 1. Режим доступа: http://www.lawtech.ru/journal/articles/15692 (дата обращения: 30.05.2016 г.).
этом очевиден разрыв между нормами молодёжных субкультур и нормами мира «взрослых» . Понятно, что норма о реабилитации нацизма должна применяться только к объективно опасным деяниям и не может выступать юридическим инструментом, превращающим каждого мыслящего по-другому человека в преступника.
В теории уголовного права отмечается, что «отрицание фактов» нельзя смешивать с частным мнением, высказанным, например, во время научной дискуссии: сомнение подразумевает иную трактовку того или иного факта, но не его отрицание . Если с данным утверждением и можно согласиться, то только лишь частично. Как представляется, принципиально важным является предмет дискуссии, то есть содержание самого обсуждаемого события.
Очевидно, что современная редакция ст. 354 1 УК РФ исключает саму возможность научной ревизии тех официально зафиксированных фактов, которые изложены в тексте приговора Нюрнбергского трибунала. Это касается как развязывания нацистской Германией агрессивной войны против ряда европейских стран и Советского Союза, так и сведений о том, что заключённых концентрационных лагерей систематически подвергали жестокому обращению, принуждали к тяжёлому физическому труду, не давали достаточного количества пищи и одежды, не предоставляли помещений, пригодных для жилья, советских военнопленных делали объектами медицинских опытов и др.
Таким образом, даже искреннее убеждение исследователя-историка о научной недостоверности того или иного факта, отражённого в тексте приговора Нюрнбергского трибунала, отнюдь не исключает преступного характера действий по его публичному отрицанию. В основе такого подхода фундаментальный тезис о том, что результаты и оценки, изложенные в указанном приговоре истинны, не могут быть подвергнуты сомнению и тем более опровержению.
Иной подход вполне возможен при оценке научного или обыденно - бытового предположения о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, официально не зафиксированной в приговоре Нюрнбергского трибунала. Законодатель специально указывает, что лицо должно заведомо осознавать ложный характер соответствующих сведений. В этой связи нельзя утверждать о преступном характере ложных измышлений лица в случаях имевшегося заблуждения, допущенной исследовательской ошибки и т.п.
Соглашаясь с презумпцией достоверности фактов, изложенных в приговоре Нюрнбергского трибунала, необходимо обратить внимание на сугубо практический аспект реализации уголовной репрессии. Как справедливо отмечает А. К. Князькина, для привлечения лица к ответственности необходимо, чтобы лицо знало содержание этого приговора и отрицало факты, им установленные . Вряд ли стоит поддерживать наивно-идеалистическое представление о том, что значительная часть населения хотя бы единожды знакомилась с этим документом. Факты, установленные в приговоре Нюрнбергского трибунала, усваиваются опосредованно в ходе общеобразовательного курса истории Отечества. Стоит ли вдаваться в пространное размышление о том, насколько такое знание может быть поверхностным? В связи с этим предположение законодателя о знании гражданами содержания приговора Нюрнбергского трибунала и в целом истории Второй мировой войны, на наш взгляд, скрывает в себе ряд проблем практической реализации ст. 354 1 УК РФ.
Данный вывод находит своё подтверждение и в правоприменительной практике. Так, например, едва ли не первое дело по применению cm. 354 1 УК РФ получило широкую огласку и вызвало многочисленные дискуссии среди профессионалов. В июне 2016 года житель Перми Владимир Лузгин был осужден по ч. 1 cm. 354 1 УК РФ за репост в декабре 2014 года на своей странице в согциалъ- ной сети статьи «15 фактов о бандеровцах, или О чем молчит Кремль». Пермский краевой суд приговорил Лузгина к штрафу в размере 200 тысяч руб
лей. Суд счел, что в статье содержатся заведомо ложные факты о совместном нападении СССР и Германии на Польшу 1 сентября 1939 года и развязывании этими государствами Второй мировой войны, не отраженные в приговоре Нюрнбергского трибунала.
В основу приговора легли выводы привлеченного следствием декана исторического факультета Пермского гуманитарно-педагогического университета Александра Вертинского, который указал, что в тексте содержатся заведомо ложные сведения о деятельности СССР и «высказывания, не соответствующие позиции, признанной на международном уровне». Также суд опирался на вывод комплексной психолого-лингвистической экспертизы о том, что целевой аудиторией материала выступают «лица, негативно настроенные к официальной власти, сторонники националистических идей», а авторы «реализуют цель убедить» их в сотрудничестве СССР с фашистской Германией.
В прениях адвокаты цитировали выписки из учебников, по которым обучался Лузгин, доказывая: в его школьной программе рассказывалось о сотрудничестве между СССР и нацистской Германией в 1939 году, что делает бессмысленной ссылку в приговоре на школьный аттестат с оценкой «хорошо» как на доказательство вины, а также исключает то, что Лузгин распространял «заведомо ложные» сведения. Вместе с тем 1 сентября 2016 года Верховный Суд Российской Федерации признал вынесенный приговор законным 162 .
Н. Г. Иванов небезосновательно утверждает, что современная редакция ч. 1 ст. 354 1 УК РФ позволяет говорить об уголовной ответственности за публичное распространение по-сути любых заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, в том числе не связанной с военными действиями. В качестве примера автор ссылается на описанные в исторической литературе сведения о производственной деятельности советских предприятий,
утилизирующих ядовитые отходы путём их сброса в водоёмы и реки . Вместе с тем представляется, что подобное буквальное толкование реабилитации нацизма не коррелирует с содержанием его непосредственного объекта. Полагаем, что ответственность по ч. 1 ст. 354 1 УК РФ должна наступать только в случае распространения заведомо ложных сведений о деятельности СССР, связанной с проведением военных операций, в том числе о деятельности в отношении военнопленных, населения на освобождаемых территориях и т.п. При этом по своему содержанию такие клеветнические сведения должны быть порочащими и одновременно создавать положительное представление о нацизме.
В связи с этим полагаем, что ч. 1 ст. 354 1 УК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, оправдание преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных порочащих сведений о деятельности вооружённых сил СССР в годы Второй мировой войны, совершённые публично» .
Анализируемый состав преступления следует считать оконченным с момента публично высказанного лицом отрицания или одобрения, а также с момента распространения соответствующих сведений.
Субъект реабилитации нацизма общий. Субъективная сторона выражена прямым умыслом, то есть лицо должно осознавать, что заявляет о сведениях (устно, письменно) или распространяет материал, которые опровергают факты, установленные приговором Международного трибунала, либо имеют одобрительный характер по отношению к преступлениям, установленным указанным приговором, либо формируют ложное представление о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, и желать этого.
Нами уже частично отмечались те очевидные сложности, с которыми может столкнуться судебно-следственная практика при установлении признаков субъективной стороны реабилитации нацизма. Случаи, связанные с исторической дискуссией, очевидным невежеством либо имевшим место добросовестным заблуждением лица должны рассматриваться правоприменителем весьма осторожно. Решая вопрос о наличии вины по делам о преступлении, предусмотренном ст. 354 1 УК РФ, необходимо, прежде всего, ориентироваться на общеизвестный и общепринятый характер того или иного исторического факта, относящегося к периоду Второй мировой войны. Заявления о событиях, которые до настоящего времени по-разному оцениваются в научной или учебной литературе, не должны служить поводом для применения уголовно- правовой нормы об ответственности за реабилитацию нацизма .
В завершение данной части работы представляется необходимым остановиться на её основных выводах и положениях:
1. Буквальное толкование уголовного закона позволяет сделать вывод, что распространение материалов, оправдывающих терроризм, не вписывается в рамки легальной дефиниции оправдания терроризма, поскольку не отвечает критериям такого понятия как «заявление», которое предполагает самостоятельное высказывание лица, его сообщение с изложением своей точки зрения (в устной, письменной или электронной форме) по какому-либо вопросу;
2. В целях устранения смысловой неопределённости диспозиции ст. 205 2 УК РФ, на наш взгляд, постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09.02.2012 г. №1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» необходимо дополнить разъяснением в следующей редакции: «Не является оправданием терроризма одобрительное заявление, выражающее исключительно личную позицию (оценку) автора, лишённое какой-либо аргументации, свидетельств, доказательств, указаний на факты или события, которые были бы направлены на создание убеждения у неопределённого круга лиц о правильности идеологии терроризма и необходимости террористической деятельности»;
3. Редакцию ч. 1 ст. 205 2 УК РФ следует изложить следующим образом: «Публичный призыв или оправдание террористической деятельности, а равно распространение материалов такого же содержания»;
4. Имеющееся противоречие между содержанием объективной стороны ст. 354 1 УК РФ и видовым объектом главы 34 УК РФ требует регламентации уголовной ответственности за распространение сведений, выражающих явное неуважение к обществу, о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а также осквернение символов воинской славы России, в рамках специальной нормы главы 24 УК РФ - ст. 214 1 УК РФ «Посягательство на историческую память, связанную с защитой Отечества»;
5. Одобрение есть выражение лицом своего положительного отношения к тем преступлениям, которые были установлены Международным военным трибуналом. В отличие от оправдания одобрение являет собой более широкое основание уголовной ответственности, поскольку отнюдь не предполагает какой- либо целенаправленной деятельности лица по изложению фактов или аргументов, обосновывающих правильность таких деяний;
6. Решая вопрос о наличии вины по делам о преступлении, предусмотренном ст. 354 1 УК РФ, необходимо, прежде всего, ориентироваться на общеизвестный и общепринятый характер того или иного исторического факта, относящегося к периоду Второй мировой войны. Заявления о событиях, которые до настоящего времени по-разному оцениваются в научной или учебной литературе, не должны служить поводом для применения уголовно-правовой нормы об ответственности за реабилитацию нацизма;
7. Часть 1 ст. 354 1 УК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, оправдание преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных порочащих сведений о деятельности
вооружённых сил СССР в годы Второй мировой войны, совершённые публично».