Голод в целом ряде губерний поволжья. Кузнецов алексей викторович
Цифры не передают того ужаса, который охватил сотни тысяч людей в 1920 году в еще несколько лет назад богатом и сытом городе, его окрестностях, губернии и только что образованной Киргизской Автономной Социалистической Советской Республике , столицей которой тогда неожиданно стал Оренбург.
Сохранились протоколы допросов жителей сел, которые массово сначала начали есть трупы односельчан, сваленные возле кладбищ, а затем дошли и до тех, кто был еще жив, но беззащитен. Вот отрывок из "Протокола дознания с. Александровки по делу разследования человечьяго мяса в вареном виде" (орфография документа сохранена) 27 февраля 1922 года:
"Несколько дней спустя к нам двое мальчиков странников… и просились обогреться, один ушел, а другого мы задержали и в эту ночь мы его зарезали и съели, резал его мой муж 23 февраля … (неразборчиво) который кричал и очень долго бился и до этого мы зарезали еще Веру Шибилину девочку к нам которая пришла ночевать, а валенки мы с нее сняли и отнесли ее тетке Татьяне Акишкиной и ей сказали что у нас заболела и померла и мы ее схоронили".
Татьяна Семенова, кандидат исторических наук, и.о.директора "Центра документации новейшей истории Оренбургской области" , автор диссертации о голоде 20-х годов, считает, что этот случай не уникален: "Статистику по людоедству никто не вел, но по документам около 100 очагов людоедства точно есть по губернии. Либо это не выявили, либо выявили поздно. Все это было на уровне случайности: когда где-то увидели или поймали… были памятки о привлечении их к суду. Причем в памятках даже писали, что не надо их сразу арестовывать, а надо провести психологическую экспертизу. В одном из районов был случай, когда отец накормил своего ребенка мясом второго, умершего, ребенка. Хотели привлечь его за то, что он убил, но судебно-медицинская экспертиза показала, что тот ребенок умер от голода, поэтому привлекать его к суду не стали".
"Сохранились очень страшные фотографии, для работы с которыми нужно обладать определенно психологической устойчивостью. – говорит Юлия Хмелевская, кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра культурно-исторических исследований Южно-Уральского государственного университета. – Есть много милицейских протоколов, связанных с тем, что люди обращались к местным властям за официальным разрешением, чтобы им разрешили есть трупы. Это не психоз, а просчитанная стратегия выжить любой ценой. Но есть очень важная деталь. В те годы Советская власть передавала эти сведения на Запад, рассчитывая, видимо, что тем самым мотивирует Запад на большую помощь. Это отличалось от ситуации 30-х годов, когда людоедство было, но не признавалось никаким образом. Все визуальные свидетельства, которые гуляют в интернете по теме украинского геноцида и голодомора, относятся не к 30-м, а к 20-м годам. Тогда это снималось и советскими, и зарубежными фотографами. В 30-е просто не давали снимать".
"Причиной голода в 1921 году стала совокупность факторов: засуха, которая началась весной, а также суровая зима 1920–1921-х годов с одной стороны, с другой – политика, которую проводило Советское государство. Продразверстка выкачала все ресурсы из губернии, – говорит Татьяна Семенова. – Просто приходили и забирали все, что было. Оставляли, например, 4 пуда на человека на год, а все остальное забирали. Поэтому крестьяне в конце 20-го года не стали сажать излишки, выращивая столько, сколько им надо, чтобы ничего не забирали. Тогда, выполняя план по продразверстке, власти отобрали у крестьян то зерно, которое они вырастили для себя. Учитывая засуху, село осталось без хлеба уже летом 1921 года. При этом, судя по документам, местные власти отчитывались до осени 1921 года, что они могут еще отправлять продукты по продразверстке, видимо, чтобы не казаться отстающим регионом. Осенью 21-го года, в октябре-ноябре, наступил абсолютный голод. Запасов продовольствия никаких не было, и люди начали есть траву, кору деревьев и все, что было под рукой. В столице была создана Центральная комиссия помощи голодающим. Для координации помощи на местах были созданы губернские комиссии. В архивах прослеживается мнение местных властей, что до конца 1921 года помощь из центра была неорганизованной. Регулярно помощь из центра начала оказываться лишь в начале 1922 года, когда количество голодающих в Оренбургской губернии составило практически 90 процентов".
Ситуация усугублялась тем, что власти не только не проводили эвакуацию, но и противодействовали переезду людей из охваченных голодом мест. "Была некая договоренность, что можно увезти детей в ту же Среднюю Азию. Но количество детей – не более 30 тысяч. А на местах очень часто было такое, что родители приходили в Оренбург со своими детьми, бросали их на улице и уходили дальше в поисках еды. Был большой наплыв из Казахстана. Тем, кто не мог выбраться в город, помощь почти не поступала. Отчеты за ноябрь 21-го фиксируют: "Люди ходят голодные, исчезли все кошки, собаки, люди едят свои пальцы".
В то же время занимающиеся распределением продуктов чиновники могли себе позволить очень многое. В Оренбургском областном архиве сохранился уникальный документ, позволяющий судить о мироощущении должностных лиц того времени – дело Александра Сударева. На момент появления дела в 1922 году Судареву было 25 лет. Родился он в крестьянской семье, в Бузулукском уезде, учился, стал агрономом. Голод застал его в родной деревне. Каким-то чудом ему удалось выбраться в Оренбург, где Сударев смог устроиться в аппарат Киргизской Республики – он отвечал за контроль качества приходившего в регион зерна. Для проверки брались несколько фунтов из каждого мешка каждой партии. Вместе с сообщником они придумали схему, как брать больше и оставлять зерно себе, а потом продавать его. Молодые люди быстро разбогатели. Александр Сударев начал вести дневник, причем в стихах. На суде этот стихотворный дневник стал одним из основных доказательств обвинения. В своем дневнике Сударев описывал не только то, как он воровал зерно, через кого он его продавал и сколько на этом зарабатывал, но и то, что он съел за день. Вот, например, стихотворение "22 февраля. Потерянный день":
"Ныне я день потерял незаметно
В праздном безделье, в квартире своей
Не исполняя служебного дела,
Ел да посвистывал, как соловей.
Утром, как встал, съел фунт белого хлеба,
Выпил за чаем бутыль молока.
В полдень съел фунт колбаски циковой
С фунтиком рисового пирога.
К вечеру в кухне обед приготовил
В универсальном своем котелке.
Я положил в него фунтик сосисок
И фунт капусты, печеной в муке.
Вечером, как засветилась лампада,
Выпил стакана четыре чайку,
Съел кусок хлеба со сливочным маслом,
Съел леденец и кусок сахарку.
А перед тем, как на сон отправляться,
Снова развыпил бутыль молока,
Съел кусок хлеба с копченой колбаской
И затянулся куреньем слегка".
Далее Сударев описывает, как пригласил женщину на ночь и за услуги отдал ей миллион рублей. Все это происходило в то же самое время, когда были составлены протоколы допросов "о разследовании человечьяго мяса". Благодаря дневнику Сударева мы узнаем также, что в умирающем от голода городе работают рестораны, кофейни, харчевни, и столовая ЦИКа:
"То зайдешь к купцу в кофейню,
То в богатый ресторан,
Иль в какой-нибудь харчевне
Выпьешь спиртику стакан".
Но воспоминания о голодающей деревне тоже отразились в этом дневнике:
"Зима была печальна и жестока,
Свирепствовала всюду голодуха.
Стонали люди в тягостном кошмаре
И умирали с голоду, как мухи.
По всем дорогам можно было видеть
Убийственные страшные картины:
Валялись трупы мерзлых проходимцев,
Как дровяные пни иль комки глины.
В глухих деревнях многие семейства
За раз все вместе или в одиночку
Беспомощно и тихо умирали,
Поставив над собой крест и точку.
А утром председатель исполкома
С толпой крестьян, закутанных в тулупы,
Сбирал подводой из домов несчастных
Окоченелые худые трупы.
И в городах на кладбищах печальных,
Не успевая вырывать могилы,
Копали ямы большего размера
И мертвецов в них, как навоз, валили.
Обычным делом было очень многих
Грабеж, убийство, воровство, мошенство
А некоторые, безумцы явно,
Сознательно дошли до людоедства.
А сколько мук голодного томленья
Пришлось мне испытать за зиму эту.
Я чуть не умер в холоде голодном,
Но, знать, не суждена мне смерть – поэту.
Два месяца зимы холодной
Провел в дороге на подводах,
В разъездах в Оренбургском крае,
В нужде, печали и страданьях.
Потом, когда я возвратился из Орска в Оренбург
Мне стало, не то что легче, но прекрасно.
Судьба ко мне благоволила.
Купил себе штаны, рубаху,
Ботинки, брюки с гимнастеркой,
Приличный френчик, одеяло
И много мелочей различных".
В какой-то момент Сударев начал ежедневно ходить на почту и отправлять деньги в родное село – по миллиону в день. На десятом миллионе сотрудник почты сообщил "куда следует". Учитывая "правильное" крестьянское происхождение, суд "дал" Судареву всего 4 года.
Хлеб, качество которого проверял Александр Сударев, мог приходить в город в основном по железной дороге: из других, не охваченных голодом регионов, из экспедиций в Туркестан и от международных организаций помощи. В Оренбурге это были еврейская организация "Джойнт" (American Jewish Joint Distribution Committee), организация Международной рабочей помощи (Internationale Arbeiter-Hilfe), а также религиозные организации. Все они пытались снабжать продуктами голодающие регионы. Самой организованной и многочисленной была неправительственная "Американская организация помощи" (American Relief Administration) – АRА.
"Американский конгресс в начале 1922 года ассигновал 20 миллионов долларов на ее программы, но значительная часть средств собиралась по подписке, то есть делались обращения к разным категориям граждан в США, которые жертвовали деньги, – рассказывает Юлия Хмелевская, которая работала с документами из архива Гувера, основателя организации, тридцать первого президента США. – Летом 1922 года, на пике своей активности, они кормили около 10 миллионов голодающих в России".
Прибыв в Оренбург, представители АRА поняли, что недооценили масштаб трагедии, считает Татьяна Семенова: "Они изначально рассматривали свою помощь просто как дополнительное питание для детей. Но в нашей губернии это питание стало основным для всего населения".
Практически во всех регионах организация сама распределяла питание, но в Оренбурге столкнулась с противодействием властей. Местному руководству не нравилось, что АRА помогает всем, кто нуждается, а не "классово близким". Периодически местные власти, по сути, используя голодающих в качестве заложников, угрожали, что запретят работу организации в регионе, если та не отдаст контроль за распределением продуктов советской организации "Губпомгол" (Губернская комиссия помощи голодающим). Руководство АRА согласилось. "Есть сведения, что, получив контроль за распределением, ответственные за это сотрудники записывали мертвых душ, весь паек забирали себе и тайком хранили на складах. Потом или продавали, или использовали", – добавляет Татьяна Семенова.
О проблемах во взаимоотношениях с американской организацией в Оренбурге говорит и Юлия Хмелевская: "Оренбург был проблемным регионом. Он был известен тем, что отношения местных властей с американцами изначально складывались плохо. Возможно, так было потому, что люди, работавшие в АRА, были, как правило, очень молоды. К тому же большая часть из них были военными, служили в Американской армии во время Первой мировой войны или в Европе в послевоенное время в разных частях. Некоторые из них работали в АRА в Европе. Средний возраст сотрудников этой организации в России был 30 лет. В российской провинции с ними имели дело участники Гражданской войны, бывшие политзаключенные, большевики, вышедшие из тюрем, вернувшиеся с каторги, иногда местные разночинцы. Советские власти не могли даже предоставить американцам информацию. Когда приходили из Горздрава, например, даже не могли сказать, сколько порций им надо. Американцы были вынуждены отказаться от расчета на гражданскую сознательность, хотя сначала они считали, что советские люди, которых они возьмут на работу, не будут воровать. Но что из себя представляло советское общество в то время? Это было общество не гражданское, никакой правовой сознательности у него не было. Каждый сам за себя. В Европе американцы делали так: приходили в маленький городок или деревню, создавали комитет из местных жителей и позволяли комитету самому решать, кому и чем помогать. Это называлось "комитет содействия". В Советской России тоже была инициатива создать российско-американские комитеты помощи голодающим из местного населения. Но американцы быстро поняли, что эти люди распределят продукты только себе. Тогда они стали распределять напрямую через американцев, а не через местных работников".
Сотрудники АRА сразу заметили разницу между умирающим от голода народом и местными властями и нэпманами, которые только что появились. "Американцы, которые приезжали в уездные города, удивлялись этой разнице: есть люди, которые умирают прямо на дорогах, и есть коммерческие рестораны; есть те, кто ездит на шикарных пролетках в шубах и драгоценностях, в то время когда на соседних улицах люди едят других людей. В отчетах АRА про Оренбург ходила страшная история по поводу "ловцов" людей: якобы люди ходят только по середине тротуаров, потому что сверху на них людоеды накидывают лассо и затаскивают к себе во дворы, где разделывают и употребляют в пищу", – рассказала Юлия Хмелевская.
Несмотря на то что скоро исполнится столетний юбилей этих событий, о благодарности американцам за помощь в России ничего не слышно.
"Я надеялась, что скажут спасибо в 2012 или в 2013 году, в год 90-летия окончания операции по спасению голодающих, – сетует Юлия Хмелевская. – Но у нас началась патриотическая пропаганда, стал поощряться антиамериканизм. Я не думаю, что это вообще будут как-то отмечать, если к тому времени, конечно, не изменится политическая ситуация. Советские конспирологи, начиная с 20–30-х годов, обвиняли АRА в шпионаже, приписывали ей цель свалить большевистский режим. На самом деле американцы прямых намерений свергнуть большевиков не преследовали. У них была идеалистическая надежда на то, что сытые люди поймут, что большевистский режим плох и сделают что-нибудь, чтобы этот режим свергнуть, поймут, что он неэффективен, не может их защитить, у них проснутся гражданские чувства. Но, конечно, они также собирали информацию, то есть занимались легальной экономической разведкой: их интересовала возможность торговли с советской Россией. Они пришли к выводу, что в начале 20-х годов это сделать нереально, потому что в стране нет ресурсов, а покупательская способность населения крайне низкая.
Сегодня вспоминать об американской помощи голодающим не принято, ведь она пришла от тех, кого так легко теперь объявляют врагами. А ведь помогали американцы не только продуктами, но и медикаментами. Юлия Хмелевская рассказала Радио Свобода о том, что в двадцатые годы Советское государство еще не забыло эту помощь: "Советский Наркомздрав официально признавал, что если бы не "аровские" лекарства, то никогда бы не удалось победить эпидемию тифа и дифтерии. Своими вакцинами американцы привили больше 10 миллионов человек, то есть фактически остановили распространение эпидемий, которые всегда сопутствуют голоду. По сути, они спасли значительную часть поколения, которому потом, в 41-м году, пришлось идти на фронт".
В романе «Двенадцать стульев» Остап Бендер интересуется, указывая на армию нахлебников, пригретых завхозом 2-го дома Старсобеса: «Дети Поволжья?» О детях Поволжья в начале 20-х годов говорили постоянно. Но смешного было мало: газеты того времени ежедневно публиковали леденящие душу сообщения о чудовищных случаях каннибализма в голодающих губерниях. Как и любой страшный период в истории, этот дал свои примеры героизма и взаимопомощи.
Засуха или хлебозаготовки?
Голод отчасти был рукотворным: народное хозяйство Советской России было разорено Гражданской войной и . Показательно, что он охватил ряд губерний еще до жестокой засухи 1921 года. Так, уже осенью 1920 года от недостатка продовольствия страдали Калужская, Орловская, Тульская и Царицынская губернии, а к зиме голод охватил еще пять губерний. Широко применявшаяся большевиками продразверстка, призванная обеспечить пропитанием Красную армию, рабочих и управленцев в крупных городах, и сменивший ее продналог, оказавшийся ничуть не легче, создали тяжелейшее положение во многих регионах страны. Из-за нехватки рабочих рук, сокращения объема доступных для посадки семян и ряда других причин по всей стране посевные площади под зерновыми культурами всего за год (с 1920 по 1921 год) сократились на 8,3%, причем Поволжье пострадало гораздо сильнее большинства других регионов.
И вовсе не удивительно, что засуха 1921 года, поразившая главные зерновые регионы - Поволжье, Северный Кавказ, юг Украины, - стала таким ударом по сельскому хозяйству страны: от нее погибло около 22% всех посевов, а общая урожайность упала более чем вдвое от уровня 1913 года. Несмотря на это, правительство не собиралось снижать установленный размер хлебного налога. Изъятие хлеба в ходе так называемого единовременного продовольственного наряда привело к началу массового голода. Так, в середине 1921 года из 2,9 млн жителей Саратовской губернии голодали 40%, цифры по соседним губерниям были близки к этой. На своем пике голод охватил более 31 млн граждан страны, превратившись в страшнейшую государственную проблему.
Умирающие от голода дети в Поволжье. Фото: staraysamara.ru
Советская история ужасов
Крестьяне пытались заменить хлеб чем могли - в первую очередь лебедой, из которой варили щи, либо, растерев в мелкий порошок, добавляли в муку. Осенью 1921 года мука из лебеды шла по 250 тыс. руб. за пуд. Делали муку и из желудей. Многие вспомнили суррогат нормальной пищи, описанный еще в русских летописях, - липовый лист. «Они вот уже месяцев шесть и более питаются одной лебедой, - писал очевидец журналист Семен Большаков. - Без примеси какой-либо муки. Их много. 260 тысяч человек едят лебеду. Они толкут ее в ступе каким-нибудь крупным тяжелым железом или просто штырем от телеги. Толкут серую, хрустящую, заваривают ее и пекут колобки, такие хрупкие "недотроги" - прикоснешься к ним, они и рассыпаются. С жадностью набрасываются люди на серые, безвкусные, не дающие силы крошки. "Брюхо обмануто, и то ладно", - горько улыбается тощий землистый крестьянин, берясь за соху... Я видел, как хлеб, выдаваемый из столовых, чистый хлеб, запах которого так больно сжимает желудок и заставляет дрожать руки, как этот хлеб родители весь отдают своим детям. "Мы больше вынесем, потерпим... Умрем? Не беда - пожили. А им надо здоровье: им жить еще много. Да и маленькие они, ревут ведь! Перемаемся, что уж! И за них спасибо", - говорит измученная голодом, бледная, со страшной улыбкой на лице "счастливая" мать, прислушиваясь к дружному почавкиванию детей. Они едят маленькими кусочками, откусывают по крошечке, чтобы продлить наслаждение "настоящей едой". Глазенки их с жадностью перебегают со своего куска на кусок брата, сестры».
Но если летом и осенью на всем этом можно было продержаться, то зимой ад на земле становился еще жарче - приходилось забить всю скотину, которая не могла питаться подножным кормом. Многие голодавшие в эти дни объедались парным мясом и умирали в страшных муках. После того как домашний скот был забит, в ход пошли опилки, глина, древесная кора, вываренная коровья кожа - большинство из этих «продуктов» всего лишь давали ощущение заполненности желудка и позволяли хотя бы на какое-то время забыть о голоде.
Потом голод возвращался. Счастьем было поймать кошку, собаку или хотя бы суслика. «В селе Шор-Уньжа из 162 лошадей осталось только 30. Съедены все собаки, кошки, собирают падаль и с аппетитом съедают. Целыми толпами крестьяне приводят детей в волостной исполком и оставляют там, говоря: "Кормите!"» - сообщал корреспондент одной из марийских газет. Максим Горький, собиравшийся в Европу с целью сбора помощи, в одном из писем поражался масштабам бедствия: «Я - в августе - еду за границу для агитации в пользу умирающих от голода. Их до 25 миллионов. Около шести [миллионов] снялись с места, бросили деревни и куда-то едут. Вы представляете, что это такое? Вокруг Оренбурга, Челябинска и других городов - табора голодных. Башкиры сжигают себя и свои семьи. Всюду разводят холеру и дизентерию. Молотая кора сосны ценится 30 тысяч рублей за пуд. Жнут несозревший хлеб, мелют его вместе с колосом и соломой и это мелево едят. Вываривают старую кожу, пьют бульон, делают студень из копыт. В Симбирске хлеб 7500 рублей за фунт, мясо 2000 рублей. Весь скот режут, ибо кормовых трав нет - все сгорело. Дети - дети мрут тысячами. В Алатыре мордва побросала детей в реку Суру».
Семья голодающих в одной из деревень. Фото: topwar.ru
Измученным голодом людям уже не удавалось охотиться на домашних животных, и к концу 1921 года до столицы стали доходить жуткие известия о случаях людоедства. Пересказывая истории из советских газет, Анатолий Мариенгоф пишет: «В селе Липовки (Царицынского уезда) один крестьянин, не будучи в силах выдержать мук голода, решил зарубить топором своего семилетнего сына. Завел в сарай и ударил. Но после убийства сам тут же повесился над трупом убитого ребенка. Когда пришли, видят: висит с высунутым языком, а рядом на чурбане, где обычно колют дрова, труп зарубленного мальчика». «В селе Любимовке Бузулукского уезда обнаружено человеческое тело, вырытое из земли и частью употребленное в пищу» - такие новости ежедневно появлялись на страницах «Правды» и «Известий».
Голод повлек за собой эпидемии - в первую очередь холеры и тифа. Они довершили начатое: в некоторых районах от болезней погибло гораздо больше народа, чем от самого голода.
Рука помощи
Советское государство не могло самостоятельно справиться с ситуацией, грозившей гибелью миллионам людей. Вот почему в июле 1921 года правительство обратилось к иностранным державам и общественным организациям. Однако с помощью не торопились. Огромная заслуга в ее организации принадлежала знаменитому норвежскому полярному исследователю Фритьофу Нансену, пропагандировавшему необходимость оказания помощи Советской России на заседаниях Лиги Наций и в газетах. Наконец, к осени началась масштабная помощь голодающим.
Крупнейшая по объему поддержка была оказана Американской администрацией помощи - АРА (ARA, от английского American Relief Administration). Эта благотворительная организация была создана в 1919 году для оказания помощи населению европейских государств, пострадавших в ходе Первой мировой войны. Несмотря на неправительственный характер организации, она пользовалась поддержкой Конгресса, а возглавлял ее министр торговли Герберт Гувер. Договор советского правительства с АРА об оказании продовольственной помощи миллиону голодающих был подписан в Риге 20 августа 1921 года. Переговоры проходили непросто: советская сторона опасалась, что АРА постарается оказать давление на правительство. Однако этого не произошло. Организация внесла огромный вклад в спасение голодающих: продовольствием, которое организация пересылала России, кормились чуть менее 7 миллионов человек. АРА и содействующие ей благотворительные организации, а также частные жертвователи потратили на спасение голодающих около 42 млн долларов. Кроме поставок продовольствия, американские организации оказали медицинскую помощь истощенным и заразившимся инфекционными болезнями более чем на 10 млн долларов.
Дети в Столовой АРА. Фото: yarreg.ru
Вклад других организаций был меньше и все-таки весьма весомым: так, Нансеновский комитет и связанные с ним другие общества смогли собрать около 4 млн долларов, которые были потрачены на нужды 138 тыс. жителей Поволжья. Немалый вклад внесли и другие организации (в том числе и религиозные): например, американские квакеры кормили 265 тыс. голодающих, а международный альянс «Спасите детей» - 260 тыс. человек. Если бы не помощь иностранных государств и международных организаций, жертв голода могло бы оказаться значительно больше.
После катастрофы
Голод прекратился благодаря действиям советского правительства по снабжению подвергшихся бедствию районов, помощи международных организаций, а главное - урожаю 1922 года, который оказался вполне удачным. Правда, в самых проблемных регионах спасать голодающих приходилось до лета 1923 года, когда наконец продовольственная ситуация нормализовалась и там.
Последствия голода были страшны: считается, что за два года (с 1921 по 1923-й) погибло более 5 млн человек (по некоторым оценкам, в Поволжье и Крыму, куда голод пришел в 1922 году, от голода и эпидемий погибло около 30% детей). Среди социальных последствий этого бедствия - резко возросшее количество беспризорных, заполнивших крупные города. Голод также привел к некоторым изменениям политики большевиков - например, под предлогом борьбы с этим социальным бедствием они усилили атаку на церковь. 27 декабря 1921 года был издан декрет ВЦИК «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях», а 2 января 1922 на заседании ВЦИК было принято постановление «О ликвидации церковного имущества», предписывающее местным органам советской власти изымать из храмов все изделия из драгоценных металлов и камней, передавая их в Центральный фонд помощи голодающим. Патриарх Тихон согласился пожертвовать в пользу нуждающихся драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Однако когда 23 февраля 1922 вышел новый декрет ВЦИК «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих», где говорилось об изъятии и богослужебных предметов, патриарх воспротивился и запретил изъятие их из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, пригрозив мирянам отлучением от церкви, а священникам - извержением из сана. Это позволило большевикам провести серию судебных процессов над духовенством, фактически уничтожив независимость церкви. Всего было изъято церковных ценностей на 2,5 млрд золотых рублей, лишь небольшая часть которых была действительно потрачена на закупку продовольствия для голодающих.
Голод начала 1920-х годов - пример того, что преступная и непродуманная политика государства по своим последствиям может оказаться сопоставимой с войной: ведь количество жертв Гражданской войны лишь на 3 млн превысило число погибших от голода. И то, вероятно, лишь потому, что на призыв правительства о помощи откликнулись международные организации.
Далее в рубрике Локализация порой оказывается не переносом передовых производств и технологий из-за рубежа в Россию, а банальной уловкой, помогающей избежать санкций и остаться на нашем рынке Читайте в рубрике «История» Один из самых результативных летчиков Второй Мировой войны Николай Дмитриевич Гулаев родился 26 февраля 1918 годаО голоде на Украине в 1932-33 годах знают во всём мире. О голоде начала 20-х в Повольжье тоже, хотя и говорят об этом меньше, не пытаясь спекулировать, подобно украинскому Ющенку. О голоде в Поволжье 1932-33 годов не знают вовсе.
В СССР эта тема была запретной для исследователей. Когда запреты были сняты, появились первые публикации, касающиеся этой темы . Однако до сих пор не использовались для ее раскрытия хранящиеся в архивах ЗАГС Саратовского и Пензенского облисполкомов и 31 архиве ЗАГС райисполкомов указанных областей книги записей актов гражданского состояния о смерти, рождении и браке за период с 1927 по 1940 г. по 582 сельским Советам. Кроме того, в 46 деревнях 28 сельских районов Саратовской и Пензенской областей был проведен с использованием специально составленной анкеты «Свидетель голода 1932—1933 годов в деревне Поволжья» опрос испытавших на себе все его тяготы и невзгоды. Она содержит три группы вопросов: причины голода, жизнь деревни во время голода, последствия голода. Всего получено и обработано 277 анкет.
Районы Саратовской и Пензенской областей занимают примерно треть Поволжья. В начале 30-х годов их территория была разделена между Нижне-Волжским и Средне-Волжским краями; на значительной части современной территории Саратовской области располагались кантоны Автономной республики Немцев Поволжья (НП АССР). Специализировавшаяся на производстве зерна и являвшаяся одним из наиболее плодородных регионов страны, эта часть Поволжья в 1932—1933 гг. оказалась во власти голода. Смертность на территории всех исследованных сельских Советов в 1933 г. по сравнению с ближайшими предыдущими и последующими годами резко возросла. В 40 бывших районах Нижне-Волжского и Средне-Волжского краев в среднем в 1933 г. по сравнению с 1927—1932 и 1934—1935 гг. она повысилась в 3,4 раза. Такой скачок мог быть вызван лишь одной причиной — голодом.
Известно, что в голодающих районах из-за отсутствия нормальной пищи люди вынуждены были питаться суррогатами и это приводило к росту смертности от болезней органов пищеварения. Актовые книги за 1933 г. показывают резкое ее увеличение (в 2,5 раза). В графе «причина смерти» появились записи: «от кровавого поноса», «от геморройного кровотечения вследствие употребления суррогата», «от отравления затирухой», «от отравления суррогатным хлебом». Значительно увеличилась смертность и в связи с такими причинами, как «воспаление кишечника», «желудочная боль», «болезнь живота» и т. д.
Другим фактором, вызвавшим рост смертности в 1933 г. в данном районе Поволжья, стали инфекционные болезни: тиф, дизентерия, малярия и др. Записи в актовых книгах позволяют говорить о возникновении здесь очагов эпидемий тифа и малярии. В с. Кожевино (Нижне-Волжского края) в 1933 г. из 228 умерших 81 умер от тифа и 125 — от малярии, О масштабах трагедии села говорят следующие цифры: в 1931 г. там умерло от тифа и малярии 20 человек, в 1932 г. — 23, а в 1933 г. — свыше 200 . Острые инфекционные (тиф, дизентерия) и массовые инвизионные (малярия) заболевания всегда сопутствуют голоду. В актовых книгах обозначены и другие причины смерти населения в 1933 г., отсутствовавшие в прошлом, а теперь определявшие рост смертности и прямо указывающие на голод: многие крестьяне умерли «от голода», «от голодовки», «от бесхлебия», «от истощения организма на почве голодания», «с недоедания хлеба», «от голодной смерти», «от голодных отеков», «от полного истощения организма на почве недостаточного питания» и т. д.
В с. Алексеевка из 161 умершего 101 погиб от голода . Из 61 861 акта о смерти, имеющегося в просмотренных актовых книгах, голод в качестве непосредственной ее причины отмечают лишь 3043 акта на территории 22 из 40 обследованных районов. Это, однако, не означает, что в остальных районах в 1933 г. никто не умер от голода, напротив, и здесь резкий скачок смертности свидетельствует об обратном. Несоответствие записи в актах о смерти и реальной ее причины объясняется тем, что на работу органов ЗАГС в голодающих районах влияла общая политическая обстановка в стране.
Сталин публично заявил, что в 1933 г. «колхозники забыли о разорении и голоде» и поднялись «на положение людей обеспеченных» . В этих условиях большинство работников загсов, регистрировавших смерти, просто не вписывали запретное слово «голод» в соответствующую графу. О том, что оно было недозволенным, свидетельствует распоряжение ОГПУ г. Энгельса городскому загсу о запрещении в 1932—1933 гг. фиксировать диагноз «умер от голода». Обосновывалось это тем, что «контрреволюционные элементы», якобы засорявшие статистический аппарат, «пытались всякий случай смерти мотивировать голодом, в целях сгущения красок, необходимого для определенных антисоветских кругов» .
Работники загсов при регистрации умерших от голода были вынуждены подменять причину смерти. По Сергиевскому сельсовету в 1933 г. 120 из 130 умерших были зарегистрированы умершими «по неизвестным причинам». Если учесть, что в 1932 г. там умерло всего 24 человека и причины их смерти были в актовых книгах точно определены, а на следующий год смертность возросла более чем в 5 раз, то напрашивается вывод о наступлении сильного голода, жертвами которого стали умершие по «неизвестным причинам» .
Факт наступления голода в 1932—1933 гг. в исследуемых районах подтверждается и таким демографическим показателем, всегда свидетельствующим о голоде, как падение рождаемости. В 1933—1934 гг. рождаемость здесь существенно упала по сравнению с ближайшими предыдущими годами. Если в 1927 г. на территории Первомайского сельсовета было зарегистрировано 148 рождений, в 1928 г. — 114, в 1929 г. —108, в 1930 г. — 77, в 1931 г. — 92, в 1932 г. — 75, то в 1933 г. всего 19, а в 1934 г. — 7 рождений . В Новобурасском, Энгельсском, Ровенском, Красноармейском, Марксовском, Дергачевском, Озинском, Духовницком, Петровском, Балтайском, Базарно-Карабулакском, Лысогорском, Ершовском, Ртищевском, Аркадакском, Турковском, Романовском, Федоровском, Аткарском, Самойловском районах Саратовской обл. и в Камешкирском, Кондольском, Някольском, Городищенском и Лопатинском районах Пензенской обл. в 1933—1934 гг. рождаемость упала в 3,3 раза по сравнению с ее средним уровнем за 1929—1932 годы. Причинами этого явления были высокая смертность во время голода потенциальных родителей; отток взрослого населения, уменьшивший число потенциальных родителей; снижение у взрослого населения способности к воспроизводству потомства вследствие физического ослабления организма в результате голодания.
Повлиявшая на уровень рождаемости в 1933—1934 гг. повышенная смертность в 1933 г. такой категории потенциальных родителей, как молодежь, подтверждается значительным уменьшением в те годы в сельской местности числа зарегистрированных браков. Например, число браков, зарегистрированных в 1927—1929 гг. в Петровском, Аткарском, Ровенском, Калининском, Марксовском, Балашовском, Ершовском, Турковском, Аркадакском районах Саратовской обл. уменьшилось в среднем в 2,5 раза. Эпицентр голода, характеризующийся наивысшим уровнем смертности и самой низкой рождаемостью, находился, видимо, на территории Саратовской обл., на Правобережье и в левобережных кантонах Автономной республики Немцев Поволжья. В 1933 г. уровень смертности сельского населения на Правобережье по сравнению со средним уровнем смертности в 1927—1932 и 1934—1935 гг. увеличился в 4,5 раза, на Левобережье — в 2,6 раза, на территории исследованных районов НП АССР — в 4,1 раза. Рождаемость в 1933—1934 гг. по сравнению с ее средним уровнем в 1929—1932 гг. упала на Правобережье в 4 раза, на Левобережье — в 3,8 раза, в районах НП АССР — в 7,2 раза. В результате голода были существенно подорваны жизненные силы поволжской деревни. Об этом свидетельствует резкое падение рождаемости во многих саратовских и пензенских деревнях: судя по записям в актовых книгах, во многих деревнях уже не игралось столько свадеб и не рождалось столько детей, сколько в предшествующие коллективизации и голоду годы.
«В тридцать третьем году всю поели лебеду. Руки, ноги опухали, умирали на ходу» , — вспоминали старожилы саратовских и пензенских деревень частушку, в которой отразилась народная оценка этой трагедии.В ходе анкетного опроса 99,9% подтвердили наличие голода в 1932—1933 гг., подтверждают и то, что он был слабее голода 1921—1922 гг., но сильнее голода 1946—1947 годов. Во многих районах масштабы голода были очень велики.
Такие деревни, как Ивлевка Аткарского района, Старые Гривки Турковского района, колхоз им. Свердлова Федоровского кантона НП АССР, почти полностью вымерли. «В войну не погибло столько в этих деревнях, сколько погибло во время голода», — вспоминали очевидцы. Во многих деревнях были общие могилы (ямы), в которых, нередко без гробов, иногда целыми семьями хоронили умерших от голода. У 80 из более 300 опрошенных во время голода умерли близкие родственники. Очевидцами были засвидетельствованы факты людоедства в таких селах, как Симоновка, Новая Ивановка Баландинского района, Ивлевка — Аткарского, Залетовка — Петровского, Огаревка, Новые Бурасы — Новобурас-ского, Ново-Репное — Ершовского, Калмантай — Вольского районов, Шумейка — Энгельсского и Семеновка — Федоровского кантонов НП АССР, Козловка — Лопатинского района.
О сильном голоде, фактах массовой смертности населения сообщала в специальном письме Сталину бригада писателей во главе с Б. Пильняком, вероятно, побывавшая там в 1933 году . В голодающих кантонах были зафиксированы факты людоедства . Воспоминания о голоде как немцев, так и представителей других национальностей, проживавших в то время на территории республики, говорят о массовом голоде, наступившем там в 1932—1933 годах.
Сравнительный анализ анкетных данных, полученных в результате опроса свидетелей голода в мордовском с. Осановка Балтайского р-на, мордовско-чувашском с. Еремкино Хвалынского р-на, чувашском с. Калмантай Вольского р-на, татарском с. Осиновый Гай и литовском с. Черная Падина Ершовского р-на, в украинских селах Шумейка Энгельсского и Семеновка Федоровского кантонов и в 40 русских селах, показал, что острота голода была очень сильна не только в районах НП АССР, но и во многих саратовских и пензенских деревнях, расположенных вне ее границ.
Это лишний раз доказывает вненациональный характер голода. А вот то, что голод в первую очередь и в основном охватывал именно хлеборобные районы СССР свидетельствует о том, что он был именно организован. А то, что голод одновременно был и на Украине, и в Поволжье, и в Казахстане, свидетельствует именно о централизованной организации. Но этот вывод вовсе не означает сознательного умерщвления крестьянства, как любят кричать не слишком добросовестные исследователи-толкователи. Многочисленные документы и попытки закупки зерна за границей, отказ от обязательств импорта зерна свидетельствуют об обратном. Голод был именно организован. Но организован не сознательно, а в результате колоссальных ошибок. В первую очередь - в объемах изъятого продовольствия и методов этого изъятия. И это наглядное доказательство того, у чему приводят ошибки в тоталитарном государстве.
Наступление голода в Поволжье, в том числе в исследуемых районах, обычно (в 1921 и 1946 гг.) было связано с засухами и недородами. Засуха здесь явление закономерное. 75% опрошенных отрицали наличие сильной засухи в 1932—1933 гг.; остальные указали, что засуха была в 1931 и 1932 гг., но не такая сильная, как в 1921 и 1946 гг., когда привела к недороду и голоду. Специальная литература в основном подтверждает оценку климатических условий 1931—1933 гг., данную свидетелями голода. В публикациях на эту тему при перечислении длинного ряда засушливых лет в Поволжье 1932 и 1933 гг. выпадают. Засуху, среднюю по принятой классификации и более слабую, чем засухи 1921, 1924, 1927, 1946 гг., ученые отмечают только в 1931 году. Но опять же, засуха наложенная на ошибки в определении объемов сельхозпоставок приводит в итоге к катастрофе.
Весна и лето 1932 г. были обычными для Поволжья: жаркими, местами с суховеями, не идеальными для посевов, особенно в Заволжье, но в целом погода оценивается специалистами как благоприятная для урожая всех полевых культур . Погода, конечно, влияла на снижение урожайности зерновых, но массового недорода в 1932 г. не было. Опрошенные старожилы саратовских и пензенских деревень засвидетельствовали, что, несмотря на все издержки коллективизации (раскулачивание, лишившее деревню тысяч опытных хлеборобов; резкое сокращение численности скота в результате его массового убоя и т. д.), в 1932 г. все же удалось вырастить урожай, вполне достаточный, чтобы прокормить население и не допустить массового голода. «Хлеб в деревне в 1932 г. был», — вспоминали они. В1932 г. валовой сбор зерновых культур по всем секторам сельского хозяйства в Нижне-Волжском крае составил 32 388,9 тыс. ц, лишь на 11,6% менше, чем в 1929 г.; в Средне-Волжском крае —45 331,4 тыс. ц, даже на 7,5% больше, чем в 1929 году .
В целом урожай 1932 г. был средним за последние годы. Его было вполне достаточно, чтобы не только не допустить массового голода, но и определенную часть сдать государству. Коллективизация, существенно ухудшившая материальное положение крестьянства и приведшая к общему упадку сельского хозяйства, однако массового голода в данном районе Поволжья не вызвала.
Лишь 5 из более чем 300 опрошенных очевидцев событий 1932—1933 гг. не признавали связи хлебозаготовок с наступлением голода. Остальные либо назвали их в качестве главной причины трагедии, либо не отрицали их негативного влияния на продовольственное положение деревни. «Голод был потому, что хлеб сдали», «весь, до зерна, под метелку государству вывезли», «хлебозаготовками нас мучили», «продразверстка была, весь хлеб отняли», — говорили крестьяне. И это совершенно верно. Не вывезли бы - не голодали здесь. Голодали бы в городах. И вот этот баланс в 1932-33 годах в СССР удержать не смогли. Еще одна причина, которую никто и никогда не называет, вполне очевидна. Никто не учел резко возросшее население городов на фоне снижения числа крестьян.
К началу 1932 г. деревня была ослаблена коллективизацией, хлебозаготовками 1931 г., не совсем благоприятными погодными условиями прошедшего года, вызвавшими в некоторых районах недород. Многие крестьяне уже тогда голодали. Очень тяжело проходили основные сельскохозяйственные работы. Начался интенсивный уход крестьян в города, другие районы страны, напоминавший бегство. И в этой ситуации руководство страны, которому было известно о положении в Поволжье, утвердило в 1932 г. явно завышенные планы хлебозаготовок для Нижней и Средней Волги. При этом не учитывались трудности организационно-хозяйственного становления только что созданных колхозов, о чем красноречиво свидетельствовали массовые протесты председателей колхозов и сельсоветов, районных партийных и советских органов, направляемые краевому руководству.
Несмотря на энергичные усилия партийно-хозяйственного руководства, практиковавшего в сентябре — ноябре снятие с работы и исключение из партии руководителей районов, «срывавших план»; занесение на «черные доски» не выполняющих план колхозов, населенных пунктов, районов; объявление им экономического бойкота и другие меры, планы хлебозаготовок не выполнялись .
Ситуация изменилась в декабре 1932 г., когда в регион по указанию Сталина прибыла комиссия ЦК ВКП(б) по вопросам хлебозаготовок во главе с секретарем ЦК партии П. П. Постышевым. Думается, что оценка работы этой комиссии и ее председателя, которая имеется в литературе , требует уточнения, если не пересмотра. Именно под давлением комиссии ЦК ВКП(б) (в ее состав кроме Постышева входили Зыков, Гольдин и Шкляр) местное руководство, опасаясь репрессий за срыв хлебозаготовок, чтобы выполнить план, пошло на изъятие хлеба, заработанного колхозниками на трудодни и имевшегося у единоличников. Это в конечном итоге и привело к массовому голоду в деревне .
О методах работы Постышева и его комиссии, требовавших любой ценой выполнить план хлебозаготовок, говорят следующие факты. Только в декабре 1932 г. за невыполнение плана хлебозаготовок решениями бюро Нижне-Волжского крайкома партии, на заседаниях которого присутствовали члены комиссии ЦК и сам Постышев, были сняты с работы 9 секретарей райкомов и 3 председателя райисполкомов ; многих впоследствии исключили из партии и отдали под суд. Во время совещаний с местным партийно-хозяйственным активом по вопросам хлебозаготовок (об этом рассказали участники таких совещаний в г. Балашове И. А. Никулин и П. М. Тырин) прямо в зале, где проходили эти заседания, по указанию Постышева, за невыполнение плана хлебозаготовок снимали с работы секретарей райкомов партии и работники ОГПУ арестовывали председателей колхозов. На словах, в печати Постышев выступал против изъятия хлеба у выполнивших план колхозов, против нарушения законности во время проведения хлебозаготовок, на деле же занимал жесткую позицию, которая толкала местное руководство на противозаконные меры в отношении тех, кто не выполнял план. В конце декабря 1932 — начале января 1933 г. началась настоящая война против колхозов и единоличных хозяйств, не выполнявших план. В решении бюро Нижне-Волжского крайкома партии от 3 января указывалось: «Крайком и крайисполком требуют от райисполкомов и райкомов районов, сорвавших план, безусловного выполнения плана хлебозаготовок к 5 января, не останавливаясь перед дополнительными заготовками в колхозах, выполнивших план, допуская частичный возврат от колхозников авансов» .
Районным советским органам было разрешено начать проверку «расхищенного хлеба» колхозниками и единоличниками . О том, каким образом в саратовских и пензенских деревнях выполнялись данные директивы, говорят многочисленные свидетельства очевидцев. У крестьян отбирали хлеб, заработанный на трудодни, в том числе и оставшийся с прошлых лет; хлеб на трудодни не выдавали; вывозили семенной хлеб. Нередко в ходе хлебозаготовок к крестьянам применялось насилие. В с. Боцманово Турковского района уполномоченный по хлебозаготовкам из Балашова Шевченко, чтобы «выбить» хлеб, посадил в амбар под замок почти все село (свидетельствует М. Е. Дубровин, проживающий в рабочем поселке Турки Саратовской обл.). «Приходили, хлеб силком забирали и увозили», «дали, а потом отобрали», «ходили по домам, забирали хлеб и картошку; тех, кто противился, сажали на ночь в амбар», «из печки [хлеб] вытаскивали», — вспоминали старожилы саратовских и пензенских деревень.
Чтобы выполнить план, хлеб вывозили не только на лошадях, но и на коровах. Председателю Студено-Ивановского колхоза Турковского района М. А. Горюнову (проживает в Турках) уполномоченный по хлебозаготовкам приказал выделить колхозных лошадей для оказания помощи соседнему колхозу в вывозе хлеба. Лошади сделали два рейса, прошли свыше 100 км; посылать их в третий рейс председатель не соглашался: «Угробим лошадей!» Его заставили подчиниться, и вскоре 24 лошади пали. Председателя отдали под суд за то, что он отказался признать виновными в гибели лошадей колхозных конюхов (мол, плохо кормили), как ему советовал уполномоченный.
Организаторы заготовок объясняли крестьянам, что хлеб пойдет рабочему классу и Красной Армии, но в деревне ходили упорные слухи, что на самом деле хлеб отбирают для того, чтобы вывезти его за границу. Именно тогда в деревне появились невеселые частушки, поговорки: «Рожь, пшеницу отправили за границу, а цыганку-лебеду — колхозникам на еду», «Дранку, барду, кукурузу — Советскому Союзу, а рожь, пшеницу отправили за границу», «Наша горелка хлебородная — хлеб отдала, сама голодная». Хлебозаготовки и наступивший голод многие крестьяне связывали с именами Сталина и Калинина. «В 1932 году Сталин сделал засыпь, поэтому и наступил голод», — говорили в деревнях. В частушках, за пение которых грозило тюремное заключение, звучали слова: «Когда Ленин был жив, нас кормили. Когда Сталин поступил, нас голодом морили».
В 1933 г. в поволжской деревне ходили слухи, что проводится «сталинская выкачка золота»: голодовка сделана для того, чтобы через магазины Торгсина за бесценок, в обмен на продукты питания отобрать у населения золото, серебро, другие ценности. Организацию голода с помощью хлебозаготовок крестьяне объясняли стремлением Калинина наказать их за нежелание добросовестно работать в колхозах, приучить крестьян к колхозам. В саратовских и пензенских деревнях в 1933 г. шла молва, что подобно известному дрессировщику Дурову, который голодом приучал животных к повиновению, Калинин решил голодом приучить крестьян к колхозам: перенесут голод, значит, привыкнут к колхозам, будут лучше работать и ценить колхозную жизнь.
Совершенно очевидно, кто именно и зачем распускал подобные слухи и сплетни. Но тот факт, что они не только прижились, но и сохранились до наших дней свидетельствует о том, что семена упали в хорошо удобренную почву. Не будь в это время голода, ничего из этих слухов не прижилось бы в народе и никакие частушки не появились бы.
В ходе хлебозаготовок 1932 г., обрекавших деревню на голод, открытого массового сопротивления крестьян не было. Большинство опрошенных объясняло это страхом перед властью и верой в то, что государство окажет помощь деревне. И все-таки исключения встречались. В дер. Красный Ключ Ртищевского р-на, свидетельствует С. Н. Федотов (проживает в г. Ртищево Саратовской обл.), узнав о решении вывезти семенной хлеб, у амбара, где он хранился, собралась почти вся деревня; крестьяне сорвали замок и зерно разделили между собой. В с. Потьма того же района (рассказал проживающий в г. Ртшцево И. Т. Артюшин) произошло массовое выступление крестьян, которое было подавлено милицией.
Основными формами протеста крестьян против принудительных хлебозаготовок стали скрытые действия: нападения на «красные обозы», вывозившие хлеб из деревень, воровство хлеба с этих обозов, разборка мостов. Отдельные крестьяне открыто высказывали организаторам хлебозаготовок недовольство; к ним применялись репрессивные меры (свидетельства М. А. Федотова из рабочего поселка Новые Бурасы, С. М. Берденкова из дер. Трубечино, Турковского р-на, А. Г. Семикина из рабочего поселка Турки Саратовской обл.).
Так что в описываемый период голодала отнюдь не только Украина. И причина очевидна - катастрофические ошибки в планировании, которые в тоталитарном государстве не смягчаются рыночными механизмами, а усугубляются действиями репрессивного аппарата, склонного в силу своей специфики в любом противодействии (даже пассивном) видеть происки враждебных государству сил.
ВНИМАНИЕ! Фотографии сделаны на территории СССР в предвоенные годы, а не именно и только в Поволжье в 1932-33 годах.
Литература:
1. См., напр., ЗЕЛЕНИН И. Е. О некоторых «белых пятнах» завершающего этапа сплошной коллективизации. — История СССР, 1989, № 2, с. 16—17; Проблемы устной истории в СССР (тезисы научной конференции 28—29 ноября 1989 г. в г. Кирове). Киров. 1990, с. 18—22.
2. Архив ЗАГС Петровского райисполкома Саратовской области, актовые книги о смерти по Кожевинскому сельсовету за 1931—1933 годы.
3. Архив ЗАГС Новобурасского райисполкома Саратовской области, актовая книга о смерти по Ново-Алексеевскому сельсовету за 1933 год.
4. Ленин и Сталин о труде. М. 1941, с. 547, 548, 554, 555.
5. Центральный государственный архив народного хозяйства (ЦГАНХ) СССР, ф. 8040, оп. 8, д. 5, лл. 479, 486.
6. Архив ЗАГС Аркадакского райисполкома Саратовской области, актовые книги о смерти по Сергиевскому сельсовету за 1932—1933 годы.
7. Архив ЗАГС Ртищевского райисполкома Саратовской области, книги записей актов гражданского состояния о рождении по Первомайскому сельсовету за 1927—1934 годы.
8. КОНКВЕСТ Р. Жатва скорби. Советская коллективизация и террор голодом. Лондон. 1988, с. 409, 410.
9. ЦГАНХ СССР, ф. 8040, оп. 8, д. 5, лл. 479-481, 483, 485, 486, 488.
10. Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при-ЦК КПСС (ЦПА ИМЛ), ф. 112, оп. 34, д. 19, л. 20.
11. Вопросы истории, 1988, № 12, с. 176—177.
12. Суховеи, их происхождение и борьба с ними. М. 1957, с. 33; Засухи в СССР, их происхождение, повторяемость и влияние на урожай. Л. 1958, с. 38,45,50,166—169; КАБАНОВ П. Г. Засухи в Саратовской области. Саратов. 1958, с. 2; Климат юго-востока Европейской части СССР. Саратов. 1961, с. 125; КАБАНОВ П. Г., КАСГРОВ В. Г. Засухи в Поволжье. В кн: Научные труды НИИ сельского хозяйства Юго-Востока. Вып. 31. [Саратов]. 1972, с. 137; Сельское хозяйство СССР. Ежегодник. 1935. М. 1936, с. 270—271.
13. Сельское хозяйство СССР. Ежегодник. 1935, с. 270—271.
14. ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 21, д. 2550, лл. 29 об., 305; д. 3757, л. 161; д. 3767, л. 184; д. 3768, лл. 70, 92; д. 3781, л. 150; д. 3782, л. 11; Волжская коммуна, 12—14. XI. 1932; Поволжская правда, 15,29. X. 1932; Саратовский рабочий, 2.1. 1933; Борьба, 30. XI. 1932.
15. См. История СССР, 1989, № 2, с. 16—17.
16. ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 21, д. 3769, л. 9; д. 3768, лл. 139,153.
17. Там же, д. 3768, лл. 118 об., 129,130 об., 148,153. 18. Там же, д. 3769, л. 9. 19. Там же, д. 3768, лл. 139,153.
Голод в России 1921-1922 годов (более известный как Голод в Поволжье 1921-1922 годов ) - массовый голод во время Гражданской войны в России на территориях, контролируемых большевиками.
Известен как голод в Поволжье, в связи с тем, что регионы Южного Урала и Поволжья пострадали наиболее длительно и массово. Пик голода пришёлся на осень 1921 - весну 1922 года, хотя случаи массового голодания в отдельных регионах регистрировались с осени 1920 года до начала лета 1923 года.
Согласно данным официальной статистики, голод охватил 35 губерний (Поволжье, Южную Украину, Крым, Башкирию, частично Казахстан, Приуралье и Западную Сибирь) общим населением в 90 миллионов человек, из которых голодало не менее 40 миллионов (по официальным советским заниженным данным - 28 миллионов).
Число жертв голода составило не менее 5 миллионов человек.
В ходе борьбы с голодом большевистское правительство впервые приняло помощь от капиталистических стран. Голод стал удобным поводом для массированной атаки властей на православную церковь, под видом изъятия церковных ценностей для борьбы с голодом.
Причины голода
Главные причины:
- проводимое большевиками уничтожение частных крестьянских хозяйств, посевов, свобоной торговли и денег (продразвёрстка и военный коммунизм).
- откровенный террор и грабежи от необразованных преставителей советской власти, физическое уничтожение всех крестьян, имеющих представление о ведении сельских работ, считая их классовыми врагами, подлежащих физическому уничтожению,
- жестокая засуха 1921 года - от засухи погибло около 22 % всех посевов; в некоторых районах урожай не превышал количество семян, затраченных на посевную; урожайность в 1921 году составила 43% от уровня 1913 года;
- разрушительные последствия Гражданской войны;
Историк А. М. Кристкалн к главным причинам голода относит отсталость сельского хозяйства, последствия гражданской войны, интервенции и продразверстку; к второстепенным - засуху, исчезновение помещичьих и крупных крестьянских хозяйств.
Согласно выводам некоторых историков, среди причин голода были завышенные объёмы продразвёрсток 1919/1920 и 1920/1921 годов, в результате выполнения которых крестьяне лишились части посевных семян и необходимых продуктов питания, что привело к дальнейшему сокращению посевных площадей и сборов зерна. Продразверстка и действовавшая с весны 1917 года хлебная монополия приводили к сокращению производства крестьянами продуктов только до уровня текущего собственного потребления. Отсутствие легального частного рынка хлеба при отсутствии каких-либо значимых запасов зерна у правительств советских республик и разруха на транспорте и только начавшие свою деятельность новые институты власти также послужили причиной голода.
Помощь голодающим
Отсутствие каких-либо значимых резервов продовольствия у правительства советских республик привело к тому, что оно в июле 1921 года обратилось за продовольственной помощью к иностранным государствам и общественности. Несмотря на множественные просьбы, первая незначительная помощь была отправлена лишь в сентябре. Основной поток помощи пошёл после активной общественной кампании, организованной лично Фритьофом Нансеном и рядом негосударственных организаций Европы и Америки в конце 1921 - начале 1922 года. Благодаря значительно лучшему урожаю 1922 года массовый голод прекратился, хотя в наиболее пострадавших ранее регионах помощь голодающим оказывалась до середины 1923 года. Голод 1921-23 годов также привёл к случаям людоедства и вызвал массовый рост беспризорности. А последующие годы - резкого увеличения преступности.
В конце апреля 1921 года Совет труда и обороны принял постановление «О борьбе с засухой». В мае и июне 1921 года Ленин распорядился о закупках продовольствия за рубежом, но его количества не хватало даже для питания рабочих, не говоря уже про крестьянство. 26 июня 1921 года газета «Правда» напечатала статью о голоде в Поволжье, указывая о том, что он даже сильнее, чем жестокий голод 1891 года.
Для борьбы с голодом и спасения населения Советской России государством были мобилизованы все учреждения, предприятия, кооперативные, профсоюзные, молодёжные организации, Красная армия. Декретом ВЦИК Советов от 18 июня 1921 года была образована Центральная комиссия помощи голодающим (ЦКПомгол) как организация с чрезвычайными полномочиями в области снабжения и распределения продовольствия. Возглавил её председатель ВЦИК М. И. Калинин. Комиссии помощи голодающим создавались и при Центральных исполнительных комитетах республик РСФСР, при губернских, уездных и волостных исполкомах, при профсоюзах и крупных предприятиях.
В июле (не позднее 9-го) Предсовнаркома В. Ульянов (Ленин ) писал:
Если район, охваченный неурожаем и голодный, обнимает территорию с 25 миллионами населения, то не следует ли рядом мер самых революционных взять с этого именно района молодежь в армию в количестве около 500 тысяч штыков? (и даже может быть до 1 миллиона?).
Цель: помочь населению до известной степени, ибо прокормим часть голодных, и, может быть, посылками домой хлеба поможем до известной степени голодным. Это первое. А второе: поместить эти 1/2 миллиона на Украине, чтобы они помогли усилению продработы, будучи сугубо заинтересованы в ней, особенно ясно сознавая и чувствуя несправедливость обжорства богатых крестьян на Украине.
Урожай на Украине приблизительно определяют (Раковский) 550-650 миллионов пудов. Вычитая 150 миллионов пудов на обсеменение и 300 (15 x 20 = 300) на прокорм семьи и скота, получим остаток (550-450 = 100 ; 650-450 = 200 ) в среднем около 150 миллионов пудов. Если поставить на Украине армию из голодных губерний, этот остаток можно бы собрать (налогом + товарообмен + особыми реквизициями с богатых на помощь голодным) полностью .
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд. пятое. Т. 44. М.: Изд-во политич. лит-ры, 1974.- С. 67.
Формально в это время Украина не входила в состав РСФСР. В 1921 году на Украине (особенно в южных районах) начинался голод.
Кроме главы правительства России (в 1921 году) о продуктовых посылках с Украины говорил глава правительства Германии (в 1941 году).
2 августа 1921 года советское правительство обратилось к международному сообществу с просьбой о содействии в борьбе с голодом. «Российское правительство, - говорилось в ноте, - примет любую помощь, из каких бы источников она не поступила, совершенно не связывая её с существующими политическими отношениями». В тот же день В. И. Ленин написал обращение к мировому пролетариату, а ещё ранее (13 июля) Максим Горький с ведома руководства страны призвал общественность Запада не допустить массовой гибели людей в России. На 9 февраля Советская Россия выделила для закупки продовольствия только в США на сумму около 12 миллионов 200 тысяч долларов. Всего за два года в США было закуплено продовольствия на 13 миллионов долларов США. Значительные ресурсы удалось мобилизовать и внутри голодающей страны. К первому июня 1922 года в голодных губерниях было открыто свыше 7000 советских столовых (столовых иностранных организаций до 9500).
Позже большевики оценили голод и как инструмент управления и подавления воли народа, и в многихместах голод был вызван исскуственно.
Фритьоф Нансен и его личная помощь
Фритьоф Ведель-Ярлсберг Нансен (норв. Fridtjof Wedel-Jarlsberg Nansen ; 10 октября 1861 - 13 мая 1930) - норвежский полярный исследователь, учёный - доктор зоологии, основатель новой науки - физической океанографии, политический и общественный деятель, гуманист, филантроп, лауреат Нобелевской премии мираза 1922 год, удостоен наград многих стран, в том числе России.
Ещё в 1920 году, анализируя положение в России, Нансен предсказывал началосерьёзного голода. По предложению британского делегата Филипа Ноэль-Бейкера, с 1 сентября 1921 года Нансен занял должность Верховного комиссара Лиги по делам беженцев. Отныне его основной задачей становилось возвращение на родину более 2 миллионов русских беженцев, разбросанных по разным странам мира из-за перипетий русской революции. Одновременно он по собственной инициативе занялся проблемой голода, который прямо затронул более 30 миллионов человек в стране, охваченной гражданской войной. Это сильно повредило репутации Нансена, которого стали обвинять в «большевизме» и отстаивании интересов советского правительства. Лига отказалась принять участие в помощи голодающим. Нансену пришлось привлекать к помощи частные организации, и его усилия имели довольно скромный результат. Побывав в России, Нансен с негодованием говорил на сессии Лиги 30 сентября 1921 года:
Положение таково: в Канаде нынче такой хороший урожай, что она могла бы выделить зерна втрое больше, чем необходимо для предотвращения страшного голода в России. В США пшеница гниёт у фермеров, которые не могут найти покупателей для излишков зерна. В Аргентине скопилось такое количество кукурузы, что её некуда девать и ею уже начинают топить паровозы. Во всех портах Европы и Америки простаивают целые флотилии судов. Мы не знаем, чем их загрузить. А между тем рядом с нами на Востоке голодают миллионы людей. Наше мероприятие можно осуществить не иначе, как с поддержкой Лиги. Пусть Лига Наций придёт нам на помощь, и давайте не будем лицемерить. Будем смотреть фактам в лицо, примем их такими, каковы они на самом деле.
Правда ли, что в настоящий момент правительства никак не могут выделить 5 миллионов фунтов? Они не могут сообща набрать эту сумму, а ведь она составляет лишь половину того, во что обходится постройка одного боевого корабля! Пища лежит в Америке, но некому её взять. Неужели Европа может сидеть спокойно, ничего не предпринимая для того, чтобы доставить сюда пищу, которая нужна для спасения людей по сю сторону океана? Я не верю этому. Я убежден, что народы Европы заставят свои правительства принять должное решение.
Работе Нансена по репатриации беженцев препятствовало и то, что у большинства из них не было документальных свидетельств происхождения или гражданства, как не было и юридического статуса в стране пребывания. Нансен предложил идею так называемого «нансеновского паспорта» - удостоверения личности для людей, лишившихся гражданства. В начале 1920-х годов нансеновские паспорта признавали более 50 правительств, это позволяло беженцам на законном основании пересекать границы, искать работу и т. п.
Среди обладателей нансеновского паспорта были и всемирно известные деятели, например, Марк Шагал, Игорь Стравинский, Анна Павлова.
Изначально паспорт Нансена предназначался только для русских эмигрантов, но со временем стал выдаваться и другим группам беженцев. После греко-турецкой войны 1919-1922 годов Нансен отправился в Стамбул, тогдашнюю столицу Турции, по вопросу переселения сотен тысяч этнических греков, бежавших из Турции после провала греческой интервенции, причём греческое государство было не в состоянии принять их. Нансену удалось разработать схему обмена населением, по которой полмиллиона турок с территории Балкан были возвращены в малоазиатскую Турцию. Денежные пожертвования позволили обеспечить компенсацию их имущественных потерь; они же позволили найти на родине работу и жильё репатриированным грекам. Несмотря на многочисленные разногласия по финансовым вопросам, план в основном был претворён в жизнь.
Находясь на Лозаннской конференции, Нансен получил известие о присуждении ему Нобелевской премии мира. По воспоминаниям дочери Лив, он понятия не имел, что правительства Дании и Норвегии выставили его кандидатуру - прежде всего за его заслуги в деле репатриации военнопленных и помощь голодающим в России, а также за вклад, который он внёс своей деятельностью в достижение взаимопонимания между народами и налаживание мирных отношений между странами. Сумма премии составила 122 тысячи крон. Бо́льшую часть полученной суммы Нансен истратил на устройство в СССР двух показательных сельскохозяйственных станций в Росташах и Михайловке, остальную часть пожертвовал в пользу греческих беженцев.
Вслед за Нобелевской премией Нансен получил такую же сумму от датского издателя Эриксена; эти деньги он полностью израсходовал на те же цели. В музее «Фрама» имеются стенды, посвящённые организованной Ф. Нансеномгуманитарной помощи жертвам голода в Поволжье в период гражданской войны в России.
Чтобы обобществить земли, нужен был «большой нажим на крестьянство». Сталин воспользовался новым оружием - голодом, особенно для воздействия на украинцев.
Результатом его «политики в деревне» стали шесть миллионов умерших от голода человек.
В Харькове в 1933 г. люди умирали от голода прямо на улицах, мимо шли свыкшиеся со смертью прохожие. Случаи людоедства были так часты, что правительство выпустило плакат: «Есть своего ребенка - варварство!»
Утверждение, что «Советский Союз сознательно способствовал распространению голода с тем, чтобы поставить украинцев на колени», восходит еще к 1933 году, когда большевики за собой оставили море трупов и уничтоженных хозяйств.
Голод в Поволжье, царивший в 1921-1922 годах, унес с собой порядка 5 миллионов жизней. Это было настоящее бедствие для молодой страны Советов. Тем не менее страшная ситуация оказалась кое-кому на руку - это, как ни странно, было советское правительство.
Предыстория
В 1918-1920 годах в Поволжье из-за продразверстки, организованной комитетами бедноты, начали нарастать волнения, выливавшиеся в народные восстания. Чапанная война, вспыхнувшая в марте 1919 года, охватила всю Симбирскую губернию – родину вождя пролетариата. Основная масса бунтовщиков состояла из так называемых середняков, то есть крестьян со средним уровнем доходов.
В феврале 1920 года в Закамье началось Вилочное восстание, оно же – восстание «Черного орла». Причина была та же – продразверстка. В селе Новая Елань комитетчики взяли в заложники 20 крестьян и не хотели отпускать их до тех пор, пока жители не соберут 5535 пудов (88 560 кг) зерна. Причем собранное зерно ссыпалось в одну кучу прямо на дворе. Крестьяне силой захватили амбар с заложниками и освободили их, при этом убив четверых работников продовольственного комитета. К восставшим примкнули новые силы, и уже 14 февраля, через неделю после этих событий, количество их достигло 40 тысяч.
Эти и другие восстания были подавлены, но новой власти нужно было укрепиться. Метод пряника, при котором людям раздали земли, которые сделают их богаче, не сработал. Многие отказывались отдавать зерно, скармливая его скоту или пуская на самогонку. При этом рабочему пролетариату тоже хотелось кушать, а продукты стали безумно дорогими. Да и золотовалютные резервы нужно было пополнять. Индустриализация была невозможна без серьезных государственных финансовых вливаний. Продразверстка стала тем самым методом кнута, который очень не понравился крестьянам. Для того чтобы держать народ в повиновении, требовалось укрепление силовых структур. Но откуда брать на это средства?
Казалось бы, возникла безвыходная ситуация: силы новой власти иссякали, деньги заканчивались, народ бунтовал, реформы стопорились. И тут на помощь пришла засуха.
Голод не тетка
Человек, который хочет есть, не будет тратить силы на борьбу за власть, землю или свободу. Голод в Поволжье был просто катастрофический. В 1920 году в этом регионе выпало мало осадков, а в 1921-м началась настоящая засуха. Некогда плодородные поля превратились в степи, на которых выживали лишь сорняки. О выращивании сельхозкультур речи не шло. Начались падеж скота и вымирание домашней птицы.
Казалось бы, всего один год продержаться… Но продразверстка забирала практически все, и засевать землю в новом году было нечем.
О том, как отбиралось зерно, говорят неумолимые цифры. С 1918-го по 1919 годы в Поволжье было заготовлено 1 767 780 тонн хлеба. Через год - 3 480 200 тонн, то есть почти в два раза больше. А с 1920-го по 1921-й - в год засухи - 6 011 730 тон. Эта мера позволила обеспечить хлебом армию и рабочих и одновременно усмирила крестьянскую воинственность. Трудно сопротивляться, когда хлеб, который подается на стол, испечен из желудей. Каждый день люди умирали десятками, то здесь, то там арестовывали целые семьи каннибалов.
Рождаемость упала до нуля, распространился тиф – вечный спутник нищеты и войн того времени - ведь у голодных людей не было сил стирать и мыться, не было денег на мыло.
Ленин отчетливо осознавал, насколько важным рычагом власти был хлеб. Об этом говорят его слова в статье «Удержат ли большевики государственную власть?»
Вождь пролетариата писал: «Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных советов самым могучим средством учета и контроля. Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины». Статья была написана Лениным еще в 1917 году, то есть за четыре года до голода в Поволжье.
Следующим шагом, который окончательно одновременно с голодом поасил пыл крестьянских бунтов в 20-х годах, стало введение продовольственного налога – части новой экономической политики (НЭП). В этом налоге учитывалось количество членов семьи и, что очень важно, вес собранного урожая. Такое послабление в сочетании с высоким урожаем 1923 года подготовило прекрасную почву для реформаторства. Период военного коммунизма прошел, и наступила пора НЭПа.
Борьба с верой Церковь во все времена
была сильнейшим соперником в борьбе за власть над умами народа. Наступление на власть религии начало еще Временное правительство в 1917 году, а затем продолжило новое руководство страны, утвердив в январе 1918 года «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». И окончательно практически без сопротивления победить этого противника новой власти помог именно голод.
Но борьба за власть не была единственной причиной такого наступления на религию. Церковные богатства – вот то, что было необходимо для поддержания на плаву тонущей экономики молодой страны.
Поначалу правительство не решалось браться всерьез за такого сильного противника. В секретной директиве ЦК партии, которая была направлена в месткомы в сентябре 1921 года, говорилось: «Переживаемый период меньше всего является удобным для выдвижения на первый план антирелигиозной борьбы». Ведь православное духовенство разрешило сбор пожертвований в помощь голодающим.
Однако деньги нужны были срочно, и уже спустя год вышло постановление президиума ВЦИК «О ликвидации церковного имущества». Изможденный народ все же пытался протестовать. В Шуе верующие хотели помешать представителям власти реквизировать церковное добро. Манифестантов остановили пулеметным огнем. Это событие стало поводом для окончательной расправы над духовенством старой формации и его сторонников.
Ленин отправил Молотову письмо для членов Политбюро, в котором говорилось: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Постановление об изъятии ценностей было принято в январе 1922 года, а уже в первой декаде июля были реквизированы 21 пуд 9 фунтов золота (почти 340 кг); 17 961 пуд 11 фунтов; бриллиантов и алмазов - 23 706 штук массой более 1200 каратов; жемчуга более 3800 штук, драгоценных камней в количестве 43 711 штук и денег - 870 золотых монет и 12 422 серебряных рублей. В общей сложности это богатство оценивалось в 4,5 миллиона рублей.
Но голодающему Поволжью досталось меньше четверти от всей суммы. Тогда же, в 1922 году, возобновился экспорт зерна. Под шумок за год была арестована почти половина церковного руководства. Казна страны пополнялась. Один из главных противников нового строя – Церковь – был практически обезглавлен, народ стал смирным. И всему этому способствовал голод, который в умелых руках партийцев превратился в страшное оружие.