1. Как, по-вашему, о чем этот маленький рас-сказ? В чем смысл его названия? Почему оно дано без восклицательного знака?

Это рассказ о судьбе русской интелли-генции в годы сталинских репрессий. Можно и по-другому сформулировать те-му данного рассказа — человек и власть в условиях тоталитарного режима. Взяв в качестве названия для своего рассказа за-ключительную фразу статьи журналиста о проекте талантливого изобретателя и снимая восклицательный знак, Солжени-цын придает ей трагически-философский смысл. Жаль, что по вине государства жизнь изобретателя-мелиоратора сложи-лась вопреки всем законам логики, жаль, что статья была посвящена якобы умершему, а не здравствующему человеку, жаль, что корреспондент «нескупого пе-ра» не смог бы опубликовать свой очерк, зная подлинные обстоятельства жизни Модеста Александровича. Жаль, что дочь ссыльного изобретателя живет в постоян-ном страхе перед властям предержащими и с постоянным ощущением униженного достоинства.

2. В чем вы видите особенности построения это-го рассказа? Как это воздействует на его эмоци-ональное восприятие читателем?

Рассказ построен таким образом, что читатель постепенно проникает в суть происходящего и наконец, дочитав его до конца, приходит к разгадке причины столь, казалось бы, необычного поведения дамы средних лет и вместе с разгадкой — к пониманию социально-философской про-блематики произведения, его характернос-ти для творчества Солженицына. Ведь только в конце становится понятной связь между содержанием статьи в газете и ее реальной значимостью для Ани. В эмоци-ональном отношении в процессе чтения происходит углубление сочувствия чита-теля к Анне Модестовне и ее семье.

3. Чего больше — эпического или лирического в рассказе? Обоснуйте свою точку зрения.

Событие, положенное в основу сюжета, достаточно простое: женщина пытается снять со стенда газету, ее останавливает милиционер, но прежде чем определить меру наказания, пытается понять причи-ны ее поступка. Узнав, что в газете поме-щена хвалебная статья в адрес ее отца, он разрешает ей взять газету с собой, и та с радостью бежит домой, чтобы порадовать мать. Однако этот несложный сюжет до-полняется рядом лирических размыш-лений и сцен, а также описанием пере-живаний героини. К лирическим встав-кам относятся описание осенней природы в Москве, игра Анны Модестовны с дождевыми каплями, своеобразная реак-ция ее на содержание газетной статьи и, наконец, краткий грустно-лирический эпилог.

4. На страницах небольшого рассказа дается до-статочно развернутое описание осенней природы в городе. Почему, по-вашему, автор прибегает к та-кому приему? Какова роль пейзажа в рассказе «Как жаль»?

Пейзаж в рассказе особенный, в чем-то противоречивый. В нем сочетается и мрачное и некое освежающее начала. Дождливо, сыро, но не холодно. Дождь уже перестал моросить. «Нежно серел приподнятый бульвар». На бульваре «от-дыхала грудь меж двух дорог перегорев-шего газа». Автор подробно описывает водяные капли, серебристо-белые в пас-мурном дне, и игру Анны Модестовны, пришедшей в учреждение за какой-то нужной справкой, с дождевыми каплями. Пейзаж этот в своей противоречивости символизирует ожидание перемен к луч-шему: сквозь грязь и сырость, густую сеть коричневых и влажных ветвей, уже от-живших, Аня видела веточки, и сучочки, и почечки будущего года. Потому-то вне-запно у нее переменилось настроение, она забылась и стала охотиться за каплями.

5. Какое время описано в рассказе? Ощущается ли ожидание чего-то нового, каких-то обнадежи-вающих перемен?

Это был октябрь 1952 года. Оставалось уже немного до конца сталинского режи-ма, несколько лет до наступления «отте-пели». Предчувствие будущих перемен, как было уже сказано, мы находим в опи-сании природы осенней Москвы, в появле-нии непроверенной статьи в газете о еще дореволюционном изобретении репресси-рованного инженера, достаточно мягко-сердечном поведении милиционера, кото-рый в духе того сурового времени должен был действовать однозначно, но разрешил унести газету, сказав: «Берите скорей, по-ка никто не видел…» Трудно предугадать, но уже в рассказе «Как жаль» повеяло ожиданием новой жизни при всей еще ее тогдашней трагичности.

6. Проследите за поведением героини рассказа Анны Модестовны. Что можно сказать о ее характе-ре, обстоятельствах, в которых она живет? Почему так привлек ее внимание образ прохожего и чем вызвал неприязненное чувство? Что думает о прохо-жем автор?

Анна Модестовна — интеллигентный человек, скромный и вежливый в поведе-нии и общении с другими людьми. Она легко теряется в сложных обстоятельст-вах, ее постоянно преследует чувство страха. Создается впечатление, что ей час-то приходилось выступать в роли проси-тельницы в советских учреждениях. Она стесняется естественных проявлений сво-его настроения. Так, увлекшись игрой с каплями, она вдруг «сбросила руку», ус-лышав за собой твердые шаги. «Спугну-тая» — такое странное, но интересное причастие употребляет Солженицын, ха-рактеризуя ее состояние в этот момент (она не напуганная, не испугавшаяся, а именно спугнутая, что подчеркивает внезапность настигнувшего ее страха). Ее внимание привлек прохожий, из тех, кто, по выражению автора, «замечает на улице только такси или табачный киоск». Анна Модестовна хорошо знала тип таких ранне-уверенных, с печатью образования и победительным выражением лица людей. Когда мы узнаем, что она — дочь репрес-сированного, то мы понимаем причину ее постоянного страха, неуверенности в поведении и боязни такого рода моло-дых людей с победительным выражением лица.

7. Проанализируйте диалог Анны Модестовны с милиционером. В чем причина ее страха?

Причина страха Анны Модестовны при появлении милиционера заключается в том, что ее попытка снять газету со стенда может быть истолкована как политиче-ская акция («или вы хотите, чтоб люди газет не читали» — первое, что могло и что пришло в голову этому в общем-то доброму стражу порядка в те времена). Ее поведение во время диалога с милиционе-ром неуверенно, несколько заискивающе, полно страха. Однако она уже многое при-выкла скрывать: объяснив, зачем ей нуж-на газета, она открыла только полуправ-ду, понимая, что искренность ее может погубить. Выражение благодарности ми-лиционеру, конечно, искренно, но звучит униженно и сопровождается изгибающи-мися поклонами.

8. Какое отношение вызывает статья у Анны Мо-дестовны и самого автора? Что значит определение автора «корреспондент нескупого пера»?

У Анны Модестовны статья пробудила надежду на облегчение участи ссыльного отца, и она даже забыла о необходимой ей справке, вероятно, понадобившейся по то-му же делу. В конце рассказа мы узнаем о хлопотах Модеста Александровича о пере-воде его на жительство в долину реки Чу, где был осуществлен его проект. Ее ре-акция была характерной для запуган-ного жизнью человека: не вздрогнула, не обрадовалась — «задрожала внутрен-ней и внешней дрожью как перед болез-нью».

Автор перелагает статью журналиста с явной иронией к стилю газетных статей советских времен, подмечая и осмеивая сложившиеся идеологические клише: ра-достное настроение по контрасту с хмурой погодой, радостное настроение во Фрунзе по созвучию с солнечной погодой. «Кор-респондент нескупого пера», т. е. про-странно излагающий свои мысли и наблю-дения, обильно использовал гидротехни-ческую терминологию, приводил цифры урожаев на колхозных полях. При всем владении «нескупым пером» о проекте Модеста Александровича было сказано очень кратко, и Солженицын полностью приводит этот текст. С иронией автор цитирует о косном царском режиме, да-леком от интересов народа. Это обяза-тельная идеологическая характеристика прошлого России. Журналист даже не по-трудился узнать дальнейшую судьбу изо-бретателя, лишь по собственным догад-кам предположил, что тот не дожил до светлых дней торжества его изобретения.

9. Как проявилась авторская позиция в финале рассказа?

Позиция автора в финале рассказа рас-крывается лаконично, но емко. Его слова полны горечи за судьбы талантливых лю-дей, вынужденных томиться в лагерях, отбывать ссылку и не находить примене-ния своим знаниям и силам. Первые че-тыре предложения финала восклицатель-ные. В этом восклицании — эмоции удив-ления. А затем снижение настроения до горечи и грусти. Особенно грустно звучат слова о нелепости сложившейся ситуации с изобретателем — «комендатура теперь никак не приткнет этого бесполезного ста-ричка: работы для него подходящей нет, а на пенсию он не выработал».

10. Прочитайте самостоятельно и проанализи-руйте один из рассказов Солженицына, например «Случай на станции Кочетовка» или «Правая кисть».

Одна из тем творчества Солженицына — исследование основ народного характера и его проявление в условиях тоталитарно-го режима. Такие народные образы мы встречаем и в «Одном дне Ивана Денисо-вича», и в рассказе «Матренин двор», и в маленьких рассказах писателя, в том чис-ле и в «Случае на станции Кочетовка». Материал с сайта

В этом произведении показан конфликт между истинно народными представле-ниями о добре и зле и мировоззрением, сформированным в конкретно-исторических обстоятельствах, в условиях тотали-тарного режима. Происходит конфликт долга и совести, в результате чего разру-шается положительное в человеке, кото-рого на первый взгляд можно считать во-площением народного характера. Моло-дой лейтенант Василий Зотов, в сущности, очень неплохой человек, производит вна-чале на читателя хорошее впечатление. Он привлекает своим внешним видом, искренностью, переживаниями, что не смог попасть на передовую, своей трево-гой за семью, находящуюся в оккупации. Он искренен в своей вере в революцию, де-ло Ленина и советскую власть. Идеологи-ческие рассуждения Зотова переданы ав-тором с нескрываемой иронией.

Проверкой на человечность стала встре-ча с отставшим от эшелона интеллиген-том Тверитиновым, бывшим актером, ко-торый добровольно пошел в ополчение, вместе со многими попал в окружение, вышел из него. Он принадлежит к неза-щищенным людям. Вместо уничтожен-ных в окружении документов он предъяв-ляет Зотову, помощнику военного комен-данта станции, фотографию его семьи. И Зотов испытывает на какое-то время симпатию к этому немолодому, уставше-му человеку, хочет ему верить. Но стоило Тверитинову оговориться и перепутать названия Сталинград и Царицын, как Ва-силий поступил жестоко и бесчеловечно: он сдал Тверитинова в НКВД, т. е. на вер-ную смерть, сопроводив его отправку до-носом. Совесть его неспокойна, он даже пытается узнать у следователя о судьбе Тверитинова. В глубине души он понима-ет, что совершил недостойный поступок. И пытается оправдаться: «Хотелось убе-диться, что он все-таки переодетый дивер-сант или уж освобожден давно».

«Но никогда потом во всю жизнь Зотов не мог забыть этого человека…» Исследо-ватели отмечают, что он не мог забыть че-ловека, а не задержанного, подозреваемо-го. «Случай» стал для лейтенанта серьез-ным нравственным испытанием, мукой совести, длящейся всю жизнь. В расска-зе Солженицын продолжил свои размыш-ления о сущности национального харак-тера, доказывая мысль о праведности рус-ского человека методом «от противного».

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• краткое содержание как жаль солженицын
• как жаль солженицын ответы на вопросы
• Ответы на вопросы по рассказу солженицына как жаль
• чего больше эпического или леоичесуого в расскаже как жаль
• скачать презентацию к рассказу солженицына как жаль

Введение

Общие закономерности организации художественной речи, особенности языка и стиля писателя, семантико-стилистические преобразования слова в художественном тексте занимали одно из центральных мест в лингвистических исследованиях. Особо следует выделить работы, выполненные в рамках направления «Функциональная стилистика художественного текста», в которых рассмотрение идиостиля автора осуществляется с опорой на различные микроструктуры текста в их конкретной эстетической обусловленности (Н.И. Бахмутова, М.Б. Борисова, Е.Г. Ковалевская, Б.А. Ларин, Г.А. Лилич, Д.М. Поцепня, К.А. Рогова и др.). В этой связи актуальным является изучение лексического своеобразия, наиболее экспрессивных, ярких и необычных лексических единиц индивидуально-авторской системы языка.

Одним из ярких представителей, раскрывших богатство русского языка, расширивших его границы, был Солженицын. С.В. Мельникова справедливо считает, что «А.И. Солженицын – художник, остро чувствующий языковой потенциал. Писатель обнаруживает подлинное искусство изыскивать ресурсы национального языка для выражения авторской индивидуальности в видении мира…».

О жизни и творчестве А.И. Солженицына существует обширная литература, среди которой можно выделить более двух десятков монографий, около двадцати диссертаций, несколько коллективных сборников и изданных материалов научных конференций. Но это, в основном, литературоведческие исследования, затрагивающие проблемы социально-политического и идеологического характера. Лингвистические исследования, рассматривающие собственно лексическую систему произведений Солженицына, созданных в разные периоды, представлены лишь отдельными статьями. В свете сказанного тема нашего исследования «Лексическое своеобразие двучастных рассказов А.И. Солженицына ("На краях", "Желябугские высекли", "На изломах", "Настенька")» звучит актуально.

Объект исследования – язык двучастных рассказов А.И. Солженицына, созданных в 90-е годы ХХ века.

Предмет исследования – лексическая система указанных произведений.

Цель исследования – выявить и описать лексическое своеобразие двучастных рассказов А.И. Солженицына "На краях", "Желябугские высекли", "На изломах", "Настенька".

Для достижения указанной цели необходимо решение следующих задач :

1. Охарактеризовать творческий метод А.И. Солженицына, особенности его малой прозы.

2. Описать лексико-стилистические особенности малой прозы А.И. Солженицына.

4. Исследовать и описать особенности функционирования просторечной лексики в языке рассказов А. Солженицына.

Материалом исследования послужили тексты рассказов "На краях", "Желябугские высекли", "На изломах", "Настенька".

Основным методом исследования стал метод лингвистического описания, включающий приемы наблюдения, анализа, обобщения. Были использованы также методы словообразовательного и лексического анализов.

Научная новизна заключается в том, что впервые проанализировано лексическое своеобразие произведений, до сих пор подвергающихся лишь идейно-содержательному анализу.

1. Теоретические основы исследования

1.1 Специфика творческого метода А.И. Солженицына

Для творческого метода Солженицына характерно особое доверие к жизни, писатель стремится изобразить все, как это было на самом деле. По его мнению, жизнь может сама себя выразить, о себе сказать, надо только ее услышать. В Нобелевской лекции (1971–72) писатель подчеркивал: «Одно слово правды весь мир перетянет». Это предопределило особый интерес писателя к правдивому воспроизведению жизненной реальности как в сочинениях, основанных на личном опыте, так и в эпопее «Красное Колесо» , где документально точное изображение исторических событий также принципиально важно.

Ориентация на правду ощутима уже в ранних произведениях писателя, где он старается максимально использовать свой личный жизненный опыт. Не случайно главным героем поэмы «Дороженька» (1948–53) и в неоконченной повести «Люби революцию» (1948, 1958), которая задумывалась как своеобразное продолжение поэмы, является Нержин (автобиографический персонаж). В этих произведениях писатель пытается осмыслить жизненный путь в контексте послереволюционной судьбы России. Схожие мотивы доминируют и в стихах Солженицына (1946–53), сочиненных в лагере и в ссылке.

В раковом корпусе ташкентской больницы написан очерк «Протеревши глаза» , в котором дана оригинальная интерпретация пьесы, во многом полемичная по отношению к замыслу А.С. Грибоедова.

В драматической трилогии «1945 год» , состоящей из комедии «Пир победителей» , трагедии «Пленники» (1952–1953) и драмы «Республика труда» , использован военный и лагерный опыт автора. Здесь в качестве персонажа появляется полковник Георгий Воротынцев – будущий герой «Красного, Колеса». Кроме того, в «Пире победителей» и «Республике труда» читатель встречает Глеба Нержина, а в «Пленниках» – Валентина Прянчикова и Льва Рубина, персонажей романа «В круге первом». «Пир победителей» – это гимн русскому офицерству, не потерявшему достоинство и честь и в советские времена. Французский литературовед Жорж Нива обнаруживает в ранних пьесах Солженицына «стремление быть этнографом племени зэков». Особенно это заметно в «Республике труда», где лагерные реалии изображены очень подробно, а речь персонажей содержит множество жаргонизмов. Очень важна во всех 3 пьесах тема мужской дружбы.

Эта же тема оказывается и в центре романа «В круге первом» . «Шарашка», в которой вынуждены работать Глеб Нержин, Лев Рубин (его прототип – Копелев) и Дмитрий Сологдин (прототип – известный философ Д.М. Панин), вопреки воле властей оказалась местом, где «дух мужской дружбы и философии парил под парусным сводом потолка. Может быть, это и было то блаженство, которое тщетно пытались определить и указать все философы древности?». Мысль Солженицына парадоксальна, но не следует забывать, что перед нами лишь «первый круг» полудантовского-полутюремного «ада», где и мучений-то настоящих еще нет, зато есть простор для мысли: в духовном и интеллектуальном отношении этот «первый круг» оказывается весьма плодотворен. Так, в романе описано медленное возвращение Нержина к христианской православной вере, показаны его попытки по-новому осмыслить революционные события 1917, изображено «хождение» Наржина «в народ» – дружба с дворником Спиридоном (все эти мотивы автобиографичны). В то же время название романа символически многозначно. Кроме «дантовского», здесь присутствует и иное осмысление образа «первого круга». С точки зрения героя романа, дипломата Иннокентия Володина, существуют 2 круга – один внутри другого. Первый, малый круг – отечество; второй, большой – человечество, а на границе между ними, по словам Володина, – «колючая проволока с пулеметами… И выходит, что никакого человечества – нет. А только отечества, отечества, и разные у всех…». Володин, позвонив в американское посольство, пытается предупредить военного атташе о том, что советские агенты украли в США атомную бомбу – он не хочет, чтобы ею завладел Сталин и укрепил таким образом, коммунистический режим в СССР. Герой жертвует своей жизнью ради России, ради порабощенного тоталитаризмом отечества, но «обретя отечество, Володин обрел человечество». В названии романа содержится одновременно и вопрос о границах патриотизма, и связь глобальной проблематики с национальной.

Рассказы «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» близки идейно и стилистически, они обнаруживают характерный для всего творчества писателя новаторский подход к языку. И в «Одном дне Ивана Денисовича», и в «Матренином дворе» писатель активно использует форму сказа . При этом выразительность речи повествователя, героев их окружения создается в этих произведениях «не только какими-то необычными словарными «экзотизмами»… а, главным образом, умело используемыми средствами общелитературной лексики, наслаивающейся… на разговорно-просторечную синтаксическую структуру».

Особое место в творчестве писателя занимает цикл прозаических миниатюр «Крохотки» (1958–60, 1996–97). Солженицын – мастер крупной эпической формы, поэтому «невесомость», «воздушность» этих стихов в прозе кажется неожиданной. В то же время акварельно-прозрачная художественная структура выражает здесь глубокое религиозно-философское содержание.

В повести «Раковый корпус» перед читателем предстает «мозаика индивидуальных хроник – «личных дел» героев, центральных и второстепенных, всегда соотнесенных с грозными событиями 20 века». Все обитатели изображенной в повести палаты для больных раком вынуждены так или иначе решать проблему личного отношения к возможной скорой смерти, исходя из собственного жизненного опыта и своей индивидуальности. Оказавшийся в палате том произведений Л.Н. Толстого заставляет их задуматься над вопросом: «Чем люди живы?». Появление этого мотива на страницах «Ракового корпуса» может натолкнуть на мысль о прямом влиянии на писателя идей Толстого, однако Солженицын подчеркивал, что Толстой никогда не был для него моральным авторитетом и что, по сравнению с Толстым, Ф.М. Достоевский «нравственные вопросы… ставит острее, глубже, современнее, более провидчески». В то же время показательна высокая оценка Толстого-художника, поэтому неудивительно, что в построении крупной эпической формы писатель отчасти следует толстовской традиции. Вместе с тем несомненно влияние на поэтику произведений Солженицына модернистской прозы Е.И. Замятина, М.И. Цветаевой, Д. Дос Пассоса. Солженицын – писатель 20 в., и его не страшат новые и необычные формы, если они способствуют более яркому художественному воплощению изображаемой реальности.

Показательно в этом смысле и стремление писателя выйти за рамки традиционных жанров. Так, «Архипелаг ГУЛаг» имеет подзаголовок «Опыт художественного исследования». Солженицын создает новый тип произведения, пограничный между художественной и научно-популярной литературой, а также публицистикой. «Архипелаг ГУЛаг» с документальной точностью изображения мест заключения напоминает «Записки из Мертвого дома» Достоевского, а также книги о Сахалине А.П. Чехова и В.М. Дорошевича, однако если раньше каторга была преимущественно наказанием виновных, то во времена Солженицына ею наказывают огромное количество ни в чем неповинных людей, она служит самоутверждению тоталитарной власти. Писатель собрал и обобщил огромный исторический материал, развеивающий миф о «гуманности» ленинизма. Сокрушительная и глубоко аргументированная критика советской системы произвела во всем мире эффект разорвавшейся бомбы. Причина и в том, что это произведение – документ большой художественной, эмоциональной и нравственной силы, в котором мрачность изображаемого жизненного материала преодолевается при помощи своего рода катарсиса. По мысли Солженицына, «Архипелаг ГУЛаг» – дань памяти тем, кто погиб в этом аду. Писатель исполнил свой долг перед ними, восстановив историческую правду о самых страшных страницах истории России.

Книга «Бодался теленок с дубом» (1967–75; последняя ред. – 1992) имеет подзаголовок «Очерки литературной жизни» . Здесь объектом изучения является литературно-общественная ситуация в стране 60-х – 1-й пол. 70-х гг. 20 в. Эта книга рассказывает о борьбе писателя с советской системой, подавляющей какое бы то ни было инакомыслие. Это история о противостоянии правды и официозной лжи, хроника поражений и побед, повествование о героизме и подвижничестве многочисленных добровольных помощников писателя. Эта книга – о духовном освобождении литературы вопреки всем усилиям компартии, государства и карательных органов. В ней множество ярких портретов литературных и общественных деятелей той поры. Особое место в «очерках» занимает образ А.Т. Твардовского. Главный редактор «Нового мира» изображен без идеализации, но с большим сочувствием и щемящей болью. Художественно-документальный портрет Твардовского многомерен и не укладывается ни в какую схему. Перед читателем возникает живой человек, сложный, ярко талантливый, сильный и замученный той самой партией, от которой он, и совершенно искренне, себя никогда не отделял, которой верно и преданно служил.

Продолжением воспоминаний «Бодался теленок с дубом» является автобиографичная книга «Угодило зернышко промеж двух жерновов» (1978), имеющая подзаголовок «Очерки изгнания». В ней рассказывается о судьбе писателя в годы вынужденного пребывания вне России. Публикация этой книги пока не завершена.

10-томная тетралогия «Красное Колесо» посвящена подробному и исторически глубокому изображению Февральской революции 1917 и ее истоков. Писатель собрал и использовал множество документов изучаемого времени. Ни один историк до сих пор не описывал февральских события так подробно, буквально по часам, как это сделал Солженицын в «Красном Колесе».

Солженицын считает «Красное Колесо» эпопеей, отвергая такие жанровые определения, как роман или роман-эпопея. Это произведение глубоко новаторское и исключительно сложное. Помимо чисто художественных глав в нем есть и «обзорные» главы, в которых рассматриваются те или иные исторические события. Эти главы тяготеют к жанру художественного исследования. Вместе с тем в тетралогии присутствует монтаж газетных материалов (прием, заимствованный у Дос Пассоса), используются и художественные средства сценарной драматургии («экран»). Кроме того, некоторые главы состоят из коротких фрагментов, каждый в несколько строк. Так, солженицынская эпопея «получает структуру, совершенно отличную от традиционного реалистического романа». .

В 90-е гг. Солженицын вернулся к малой эпической форме. В «двучастных» рассказах «Молодняк» (1993), «Настенька» (1995), «Абрикосовое варенье», «Это», «На краях» (все – 1994), «Все равно» (1994–95), «На изломах» (1996), «Желябугские выселки» (1998) и небольшой по объему «односуточной повести» «Адлиг Швенкиттен» (1998) интеллектуальная глубина сочетается с архитектоническим совершенством, диалектически-неоднозначное видение художественной реальности – с тончайшим чувством слова. Все это – свидетельство зрелого мастерства Солженицына – писателя.

1.2 Лексико-стилистические особенности прозы А.И. Солженицына

О сновой особенности индивидуального авторского стиля писателя является работа писателя над расширением возможностей языкового выражения. Работа над лексическим запасом русского языка не ограничивается созданием ярких языковых образов в художественных произведениях. Более того, именно работа писателя как лингвиста предвосхищает и определяет языковые черты его художественных произведений. Писатель осмысленно и целенаправленно стремится к обогащению русского национального языка, о чем свидетельствуют и его лингвистические статьи, и высказанные в интервью идеи о русском языке, и «Словарь языкового расширения» .

Сочетание яркого новаторства и глубокой закорененности в национальной традиции – наиболее характерная черта солженицынского языка. Ярче всего это проявляется в области лексики. Писатель использует самую разнообразную лексику: встречается множество заимствований из словаря В.И. Даля, из произведений других русских писателей и собственно авторские выражения. А.И. Солженицын употребляет не только лексику, не содержащуюся ни в одном из словарей, но также малоупотребительную, забытую, или даже обычную, но переосмысленную писателем и несущую новую семантику. Кроме того, писателем значительно расширены возможности использования нелитературной лексики.

Так, например, язык рассказа «Один день Ивана Денисовича» ярко свидетельствует о том, что писатель претворяет в жизнь свой масштабный замысел по лексическому расширению русского языка. Прежде всего, необходимо выделить лексику, которая является собственно авторскими образованиями. Характерными чертами таких лексем, являются одноразовость и вытекающая из нее ненормативность, зависимость от контекста, экспрессивность, полисемантичность и принадлежность конкретному автору-творцу. На основании перечисленных признаков в рамках рассказа «Один день Ивана Денисовича» авторские окказионализмы можно определить следующим образом – это лексические единицы, не отмеченные в словарях или употребленные в значении, не отмеченном в словарях, созданные автором только для одной языковой ситуации. Часто это усеченные формы слов, образованные путем отсечения аффиксов более современного происхождения, нежели корень (например, кружь , грев , издаля ). Встречаются окказиональные слова, образованные путем скорнения (нелинейное сложение, при котором одна усеченная основа модифицирует значение другой основы и может приближаться по функции к аффиксу, например, рассмеркиваться , лопотно ). Скорнение необходимо отличать от простого соединения двух корней, каждый из которых полностью сохраняет свою форму. Так образованы, например, окказионализмы злоупорный, быстрометчив, землеруб. Среди окказионализмов есть формы, образованные с помощью высокопродуктивных аффиксов от высокочастотных корней (например, шажисто , спотычливо , терпельник ).

Лексические окказионализмы А.И. Солженицына созданы в рамках четырех основных частей речи: существительные, прилагательные, глаголы, наречия. Особое предпочтение отдается образованию сложных слов. Сложением созданы не только имена существительные (БЕГ-НАЛЕТ, ГЕНЕРАЛ-ЗУДА, ПОЕЗДКА-ИГРА, СОЛДАТ-БЕГУНОК, СТРЕЛКИ-КЛЕШНИ, ШАГ-ПРЫЖОК и др.), имена прилагательные (БРЕХЛИВО-НЕЧИСТЫЙ, ГРОЗНО-СЧАСТЛИВ, ДЕТСКИ-ПОДУШЕЧНЫЕ, ЗНАЧИТЕЛЬНО-ЗАГАДОЧНЫЙ, КРУГЛО-ОТТЯНУТЫЙ, ЛАДАННО-СИЗЫЙ и др.), что является обычным для языка, но и глаголы (ГОРИТ-ДЫМИТ, ИГРАТЬ-ВОЕВАТЬ, ИСКАТЬ-СПРАШИВАТЬ, ХОДИЛ-ПРИСЛУШИВАЛСЯ и др.), а также наречия (ЛЕДЯНО-ЛЮБЕЗНО, ЩЕЛКОВИДНО, СКОРОДЫШКОЙ, НЕИЗЪЯСНИМО-ЧУЖЕРОДНО, СЛЕЗНО-КОЛЕННО, НАСМЕШЛИВО-ПРИВЕТЛИВО и др.) .

Острее всего звучат солженицынские окказионализмы, воплотившиеся в форме наречий (причем именно наречий образа действия). Именно в этой части речи наиболее полно сочетаются для писателя возможность словотворчества и насыщенность выражаемого ею явления. Примером заимствованной формы, но преобразованной окказиональной семантики служит следующее наречие:

Однако он стал есть ее так же медленно, внимчиво [Солж. 1978: 15].

Наречие внимчиво мы находим у В.И. Даля. Можно предположить, что причина выбора писателем именно такой формы наречия кроется в отрыве наречия внимательно от образующего глагола внимать. В.И. Даль определяет этот глагол следующим образом:

ВНИМАТЬ, внять чему, внимаю и внемлю, арх. воймовать, сторожко слушать, прислушиваться, жадно поглощать слухом; усваивать себе слышанное или читанное, устремлять на это мысли и волю свою [Даль, I: 219].

Заключенный в лагере ест свою порцию не только внимательно (сосредоточенно), а жадно поглощая, впитывая, усваивая все, что можно, устремляя на это все свою мысли и свою волю.

По такой же морфологической схеме образовано наречие оступчиво от глагола оступаться (оступиться) т.е. ‘неудачно ступить, споткнуться’. При этом наречие является признаком глагола ходить , отсутствующего в предложении, но подразумевающегося. Так, фразу по трапу оступчиво можно развернуть до предложения ходить по трапу неудобно тем, что можно легко споткнуться или ступить неудачно. В этом и состоит так называемый «закон экономии» в языковом творчестве А.И. Солженицына.

Именно в окказиональных наречиях проявляется в полной мере важная особенность лексики А.И. Солженицына: «стремление к полисемии, к максимально возможному смысловому и экспрессивному наполнению слова, к его осложнению и преобразованию, к наслаиванию в пределах отдельной лексической единицы нескольких эстетически значимых смыслов или оттенков значений».

Глаголы также являются продуктивной частью речи для словотворчества А.И. Солженицына. Особенно излюблены писателем приставочные глаголы (а иногда и многоприставочные), поскольку в них есть возможность выражения некоего содержания не только в корне слова, но и в приставке. Полисемию авторских приставочных глаголов можно продемонстрировать на следующем примере:

Издобыть на снегу на голом, чем окна те зашить, не было легко («Один день Ивана Денисовича»).

Приставка из – подчеркивает исчерпанность, полноту проявления действия Издобыть – это не только добыть , но и изловчиться и добыть, измучиться и добыть.

Однако самая обширная область окказионального словопроизводства писателя – именная.

Сложные прилагательные у А.И. Солженицына в основном двухкомпонентные. Единичны случаи использования большего числа компонентов для образования сложного слова, причем один из компонентов может быть сам по себе сложным образованием (ДВУХ-С-ПОЛОВИНОЙ-ЛЕТНИЙ (прения), НЕКМЕСТНЫЙ (Курлов), ЛЮБОВНО-ЛАСКОВО-ДРУЖЕСТВЕНЕН, ЧЕРНОУСО-БАНДИТСКИЙ (морды крупье) и др.). Окказиональное сложное прилагательное может быть «самодостаточным», т.е. оно само является контекстом формирования окказиональной семантики (СНЕЖНО-СИНИЙ (хребет), СИЗО-ЛИЛОВЫЙ (тучки) ШАРОГОЛОВЫЙ (фельдфебель), ПУШИСТОУСЫЙ (Янушкевич), КРУПНООКИЙ (запасник) и др.).

С другой стороны, для словотворчества А.И. Солженицына не характерны такие способы образования окказиональных лексем, как использование непродуктивных аффиксов или слитное написание словосочетаний (какие находим у других авторов). Это обусловлено основными принципами словотворчества писателя: нацеленностью на общее употребление окказиональных слов и стремлением к сжатости текста.

2. Лексическое своеобразие двучастных рассказов А. Солженицына «На краях», «Желябугские выселки», «На изломах», «Настенька»

2.1 Авторские окказионализмы в художественном тексте двучастных рассказов А. Солженицына

Под лексическими окказионализмами мы понимаем такие лексические авторские новообразования, которых в литературном языке ранее не было. Мы разделяем мнение Е.А. Земской, которая считает, что эти слова «возникают не по правилам. Они реализуют творческую индивидуальность и живут не сериями, но одиночками».

Лексические окказионализмы – это слова в основном одноразового употребления, хотя они могут использоваться и в других произведениях данного автора. Противоречивым является вопрос об авторстве слов. Глубокий и убедительный ответ на этот вопрос дала Т. Винокур: «Ни в одном конкретном случае мы не можем с уверенностью сказать, что перед нами слова, которые Солженицын «взял да и придумал». Больше того, вряд ли сам он решился бы точно определить границу между созданным и воспроизведенным, настолько, как правило, бывает близка ему и органична для него та речевая среда, которую он изображает и членом (а следовательно, в какой-то мере и творцом которой) он является» . Если Солженицын не сам, точнее, не он один создавал эти слова, то он был их сотворцом. Они составляют основу его идиостиля. На практике творение (сотворение) лексических окказионализмов происходит с нарушением системной продуктивности словообразовательных законов.

Здесь, по мнению Е.А. Земской, можно различать два вида окказионализмов: «1) произведенные с нарушением системной продуктивности словообразовательных типов;

2) произведенные по образцу типов непродуктивных в ту или иную эпоху, т.е. с нарушением законов эмпирической продуктивности».

Нами были выявлены два типа окказионализмов в рассказах:

– созданные на основе словообразовательной системы , но по индивидуальной семантике или с использованием готовых словообразовательных элементов, или собственные:

Стал учиться конному делу, с хорошей выпрямкой . Через полгода возвысился в учебную команду, кончил её младшим унтером – и с августа 16-го в драгунском полку попал на фронт. («На краях»).

Стояли под Царицыном, потом посылали их на Ахтубу против калмыков: калмыки как сдурели, все как один советской власти не признавали, и не втямишь им. («На краях»).

Да ведь и у НИХ осведомление: раз пришли на стоянку бандитов, покинутую в поспехе , – и нашли там копию того приказа, по которому сюда и выступили! («На краях»).

Уже так запугались – ни за власть, ни за ПАРТИЗАНТОВ, а только: душу отпустите. («На краях»).

А снабжение в Красной армии – сильно перебойчатое , то дают паёк, то никакого. («На краях»).

Выпьют махотку с молоком, а горшок – обземь, озлясь .

А заставили крестьянского подростка гнать свою телегу с эскадронной клажей вместе с красной погоней, он от сердца: «Да уж хоть бы скорей вы этих мужиков догнали, да отпустили бы меня к мамане».

Бабы ахают навскличь, воют. «Сомкнуть строй. Кто среди вас бандиты?» Пересчёт, отбирают на новый расстрел. Тут уж не выдерживают, начинают выдавать. А кто – подхватился и наутёк, в разные концы, не всех и подстрелишь.

В образовании существительных наблюдается употребление глагольных префиксов, посредством чего достигается эффект оценочной экспрессии. Созданные слова реализуют творческий потенциал Солженицына, создают его индивидуальный идиостиль.

– семантическими окказионализмы – лексемы, которые ранее уже существовали в литературном языке, сохранили свою фономорфологическую форму, но обрели новизну за счет индивидуальных авторских значений.

Новые смыслы выводят вновь созданные слова за пределы тех значений, которые зафиксированы в известных толковых словарях. Лингвистическая природа лексики этого класса изменяется, из сферы узуса они переходят в область окказионального.

Следует отметить, что таким способом создаются вторичные номинации. Вторичное (окказиональное) именование вызвано поисками автора экспрессивного слова. Г.О. Винокур писал, что вторичная номинация вызвана потребностью «по-разному именовать в разных случаях одно и то же».

2.2 Просторечная лексика в двучастных рассказах

Т.Г. Винокур, как тонкий и глубокий исследователь языка русской художественной литературы, дала развернутый анализ языка и стиля рассказа Солженицына, очень высоко ценила в его стилистике наличие «просторечных» слов, так как они «обновляют привычные ассоциативные связи и образы». Они вместе с контекстом помогают читателю правильно понять значение окказионализма.

Просторечную лексику писатель использует для характеристики персонажей:

Ещось вечней и неколебнее их! Что было в позднем динамичней, зорче, находчивей? В андроповские годы сколько же хлынуло сюда отборных с высшим образованием! Сам Всеволод Валерьянович кончил лишь юридический, но рядом с ним там трудились и физики же, и математики, и психологи: попасть работать в КГБ было и зримым личным преимуществом, и интересом, и ощущением, что ты реально влияешь на ход страны. Это были смышлтвенной позиции в вихрях нового сумасшедшего времени – Косаргин перешимел. Ещопали на жилу, и она могла бы даже и далеко повести. («На изломах»)

Встречаются также и употребления разговорно-сниженных слов:

Во работают, вражины ! («На краях»).

В данном примере Солженицын предает эмоциональное состояние простого русского парня, а также его отношение.

Заключение

В настоящее время проблема анализа языка писателя приобрела первостепенную важность, так как изучение идиостиля конкретного автора интересно не только в плане наблюдения за развитием национального русского языка, но и для определения личного вклада писателя в процесс языкового развития. В этой связи представляется актуальным обращение к творчеству мастеров слова, таким, каковым является А.И. Солженицын. В нашей работе мы сделали попытку исследовать лексическое своеобразие двучастных рассказов А. Солженицына.

В первой главе исследования мы охарактеризовали творческий метод А.И. Солженицына, а также описали лексико-стилистические особенности малой прозы А.И. Солженицына.

Вторая глава исследования посвящена изучению своеобразия авторских окказионализмов в рассказах "Желябугские высекли", "На изломах", "Настенька", и особенностям их функционирования. Здесь же мы исследовали и описали особенности функционирования просторечной лексики в языке рассказов А. Солженицына.

В результате исследования мы пришли к следующим выводам .

Произведения А.И. Солженицына представляют собой материал, выявляющий скрытые потенции русского национального языка, представляющий возможности его развития. Основным направлением является обогащение словарного запаса за счет таких групп, как авторская окказиональная лексика, жаргонная лексика, диалектно-просторечная лексика.

Особенности художественного языка А.И. Солженицына явились реакцией на сложившуюся в советской художественной и публицистической литературе ситуацию: на ориентацию на нейтральный стиль и склонность к клише.

В этой ситуации лингвистическая работа писателя, направленная на возвращение утерянного языкового богатства, представляется, с одной стороны, реформаторской, с другой, является продолжением труда классиков русской литературы. Новаторский подход к языку проявляется, прежде всего, в экспрессивности лексических средств художественной речи за счет собственно-авторских окказионализмов, а также использования ресурсов просторечия и диалектов.

Список использованной литературы

1. Винокур Т.Г. С новым годом, шестьдесят вторым… / Т.Г. Винокур // Вопросы литературы. – 1991. – №11/12. – С. 59.

2. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Избранные труды по русскому языку / Г.О. Винокур. – М.: Государств. учеб.-педагогическое изд. Мин. просвещения РСФСР, 1959. С. 229–256.

3. Герасимова Е.Л. Этюды о Солженицыне / Е.Л. Герасимова. – Саратов: Издательство «Новый ветер», 2007. С. 90–105

5. Дырдин А.А. Русская проза 1950-х – начала 2000-х годов: от мировоззрения к поэтике: учебное пособие / А.А. Дырдин. – Ульяновск: УлГТУ, 2005.

6. Живов В.М. Как вращается «Красное Колесо» / В.М. Живов // Новый мир. – 1992. – №3. – С. 249

7. Земская Е.А. и др. Словообразование // Современный русский язык: Учебник / В.А. Белошапкова, Е.А. Земская, И.Г. Милославский, М.В. Панов; Под ред. В.А. Белошапковой. – М.: Высш. школа, 1981. С. 35

8. Земская Е.А. Словообразование как деятельность / Е.А. Земская. – М., 2007

9. Князькова В.С. Отражение лексического своеобразия прозы А.И. Солженицына в словацких переводах (на материале рассказа «Один день Ивана Денисовича»). Автореферат канд. филол. наук / В. С Князькова. – СПб., 2009.

10. Мельникова С.В. О роли лексического потенциала в идиостиле А.И. Солженицына (на примере лексико-словообразовательных диалектизмов «Русского словаря языкового расширения») // А.И. Солженицын и русская литература: Научные доклады / С.В. Мельникова. – Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2004. С. 259–263.

11. Немзер А.С. Рождество и Воскресение / А.С. Немзер // Литературное обозрение. – 1990. – №6. – С. 33.

12. Нива Ж. Солженицын / Ж. Нива. – М.: Худ. Лит., 1992. С. 58

13. Полищук Е., Жилкина М. Юбилей Александра Солженицына / Е. Полищук, М. Жилкина // Журнал Московской Патриархии. – 1999, – №1. – С. 12–13.

14. Солженицын А.И. В круге первом / А.И. Солженицын. – М., 1990. Т. 2. С. 8.

15. Солженицын А.И. «Горе от ума» глазами зэка / А.И. Солженицын. – М., 1954.

16. Солженицын А.И. На краях / А.И. Солженицын // Роман-газета. -1995. – №23/24

17. Солженицын А.И. Публицистика: В 3 т. / А.И. Солженицын. – Ярославль: Верх.-Волж. Изд-во, 1995. Т. 1. С. 25

18. Темпест Р. Герой как свидетель: Мифопоэтика Александра Солженицына / Р. Темпест // Звезда. – 1993. – №10. – С. 186

19. Урманов А.В. Поэтика прозы Александра Солженицына / А.В. Урманов. – М., 2000. С. 131

Мельникова С.В. О роли лексического потенциала в идиостиле А.И. Солженицына (на примере лексико-словообразовательных диалектизмов «Русского словаря языкового расширения») // А.И. Солженицын и русская литература: Научные доклады / С.В. Мельникова. - Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2004. С. 259–263

Солженицын А.И. Публицистика: В 3 т. / А.И. Солженицын. - Ярославль: Верх.-Волж. изд-во, 1995.

Солженицын А.И. «Горе от ума» глазами зэка / А.И. Солженицын. - М., 1954.

Нива Ж. Солженицын / Ж. Нива - М: Худ лит., 1992. С. 58.

Солженицын А.И. В круге первом / А.И.Солженицын. - М., 1990. Т. 2. С. 8

Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Избранные труды по русскому языку / Г.О. Винокур. - М.: Государств. учеб.-педагогическое изд. Мин. просвещения РСФСР, 1959. С. 233.

Винокур Т. С новым годом, шестьдесят вторым / Т. Винокур // Вопросы литературы. - 1991. – №11/12. - С. 60.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Авторская позиция

Авторское отношение - безоговорочное приятие, поэтизация героя. В своих героях-праведниках авторы видят точку опоры в современной жизни, то, что нужно спасти и сохранить. И благодаря этому - спастись самим.

Имя Александра Исаевича Солженицына еще несколько лет назад было запрещено, но в настоящее время мы имеем возможность восхищаться его произведениями, в которых он демонстрирует исключительное мастерство в изображении человеческих характеров, в наблюдении за судьбами людей и понимании их. Книги Солженицына проникнуты безграничной любовью к Родине и в то же время полны боли и сострадания за нее. В его творчестве мы встречаем трагедию тюрем и лагерей, арестов невиновных граждан, раскулачивание трудолюбивых крестьян. Это та трагическая страница отечественной истории, которая нашла отражение на страницах этого автора.

Особенно ярко все это раскрывается в рассказе Матренин двор. «Матренин двор» - это рассказ о беспощадности человеческой судьбы, злого рока, о глупости советских порядков, о жизни простых людей, далёких от городской суеты и спешки, - о жизни в социалистическом государстве. Этот рассказ, как замечал сам автор, «полностью автобиографичен и достоверен», отчество рассказчика - Игнатич - созвучно с отчеством А. Солженицына - Исаевич. Он пишет о жизни, основываясь на личном опыте, пишет именно о себе, о пережитом и увиденном. Автор показывает нам жизнь такой, какова она есть (в его понимании). Солженицын говорит о несправедливости, а также о слабости характера, излишней доброте и о том, к чему это может привести. В уста Игнатича он вкладывает свои мысли и свое отношение к обществу. Герой рассказа пережил все, что пришлось перенести самому Солженицыну.

Описывая деревню, Матрену, суровую действительность, он параллельно этому дает свою оценку, высказывая собственное мнение. Матрёна у Солженицына - воплощение идеала русской крестьянки. Сколько тепла, чуткости, задушевности чувствуется в описании скромного жилища Матрены и его обитателей. Автор относится к Матрене с уважением. Он никогда не упрекает героиню, очень ценит в ней спокойствие. Его восхищает ее загадочная улыбка, он сочувствует Матрене, потому что прожила она отнюдь не легкую жизнь. Главные черты, которые отличает автор в героине, - это доброта и трудолюбие. Солженицын откровенно любуется языком героини, который включает диалектные слова. Дуэль, говорит она о сильном ветре. Порчу называет порция. Сохранила эта женщина душу светлую, отзывчивое сердце, но кто оценит ее. Разве что воспитанница Кира да постоялец, а большинство и не догадывается, что жила среди них праведница, прекрасной души человек!

В статье «Раскаяние и самоограничение» Солженицын пишет: «Есть такие прирожденные ангелы - они как будто невесомы, они скользят как бы поверх этой жижи /насилия, лжи, мифов о счастье и законности/, нисколько в ней не утопая, даже касаясь ли стопами ее поверхности? Каждый из нас встречал таких, их не десятеро и не сто на Россию, это праведники, мы видели, удивлялись («чудаки»), пользовались их добром, в хорошие минуты отвечали им тем же…, и тут же погружались опять на нашу обреченную глубину. Мы брели кто по щиколотку, кто по колено, кто по горло…а кто и вовсе погружался, лишь редкими пузырьками сохранившейся души напоминая о себе на поверхности». Матрена, по мысли автора, -- идеал русской женщины. “Все мы, -- завершает свое повествование о жизни Матрены рассказчик, -- жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша”.

Все, что говорит А.И. Солженицын в рассказе «Матренин двор » о судьбах русской деревни, показывает, что его творчество было не столько оппозицией к той или иной политической системе, сколько к ложным нравственным основаниям общества.

Он стремился вернуть вечным нравственным понятиям их глубинное, исконное значение.

Шукшин считал, что наилучшим образом выразить жизнь можно в «вольном повествовании», в несюжетном построении. «Сюжет - неизбежно запрограммированное нравоучение. Он не разведка жизни, он идет по следам жизни или, что еще хуже, по дорогам литературных представлений о жизни». Цельность повествованию Шукшина придает не сюжет, а воплощенная в нем жизнь человеческой души. В «Калине красной» он показывает Егора Прокудина через «единый закон его жизни, от колыбели до могилы, т.е. формою личности во времени. И тут, как бы ни важен был расцвет личности, он только символически намекает на целое, отнюдь не отменяя весь рост ее, как и упадок». Шукшин выбирает моменты жизни, за которыми просвечивает цельность характера. Душа Егора Прокудина, жаждущая праздника, страдает от страшного раздвоения: это, с одной стороны, жажда гармонии жизни, любовь - к женщине, к природе, а с другой - потребность в немедленном вполне земном воплощении праздничной радости бытия. Произведение складывается из контрастных по состоянию эпизодов, которые к концу повести получают все более яркое выражение. Однако трагический финал предчувствуется буквально с первых моментов.

Шукшин говорил о Егоре Прокудине: «Когда в его юной жизни случилась первая серьезная трудность, он свернул с дороги, чтобы, пусть даже бессознательно, обойти эту трудность. Так начался путь компромисса с совестью, предательства - предательства матери, общества, самого себя. Жизнь искривилась, потекла по законам ложным, неестественным. Разве не самое интересное и не самое поучительное обнаружить, вскрыть законы, по которым строилась (и разрушалась) эта неудавшаяся жизнь? Вся судьба Егора погибла - в этом все дело, и не важно, умирает ли он физически. Другой крах страшнее - нравственный, духовный. Необходимо было довести судьбу до конца. До самого конца... он сам неосознанно (а может, и осознанно) ищет смерти».

Сострадание и любовь Шукшин считает главными качествами писателя. Только они позволяют ему увидеть ту правду жизни, которую не получишь простым арифметическим сложением малых Правд (Шукшин искал именно Правды как всей истины, не случайно в определении «нравственность есть Правда» он пишет это слово с большой буквы).

Шукшин видел грязную сторону жизни, страшно страдал от несправедливости и лжи, но именно чувство любви, а также вера в то, что литературное дело имеет чрезвычайную важность для жизни народа, привели его к созданию целостных образов. Отсутствие же этого чувства, как правило, приводило русских писателей, не приемлющих окружающей действительности, к деградации.

Роман А. И. Солженицына «В круге первом» - последний роман, который мы изучали в школе. Я хорошо помню уроки, да еще какие, о Л. Н. Толстом, о Ф. М. Достоевском, о А. П. Чехове и о И. С. Тургеневе, также хорошо я помню историю СССР, историю его роста, подъема и падения... Этот роман стал моим путеводителем по той эпохе, загадочной и темной. В романе Солженицына представлена как бы проекция советского общества, а шарашка - государство в государстве.

Шарашка - территория, замкнутое пространство, тюрьма, где жили почти все примечательные, умные, интеллигентные люди той эпохи, кроме того, они имели возможность работать, творить, правда, на благо системы, которая их и посадила. Жизнь в «реальном мире» протекала по-иному: там люди существовали, именно существовали. Я полюбил этот роман: именно он позволил мне многое понять, по-новому осмыслить, что-то переоценить, почувствовать ту атмосферу, о которой сейчас много говорят и спорят. Роман, будучи столь своевременным и нужным, был запрещен, и его не печатали, но правду говорят, что «рукописи не горят»; и вот он появился на свет во время перестройки, сам А. И. Солженицын жил за рубежом, там, куда его выпихнула советская власть и где он продолжал творить, философствовать. Особо хочу добавить, что именно Солженицын-мыслитель мне очень дорог.

Итак, вот он, роман, передо мной, перед моими глазами… Роман разделяется на описание мира реального и мира шарашки, мир шарашки занимает основное место в романе, надо сказать, это-то и замечательно. Шарашка - скопление интереснейших людей, таких, как Сологдин, Неронин, Рубин, Хоробров, Абрамсон, все они заключенные, однако наиболее интересные читателю люди. Отмечу еще, что среди работников Марфино встречались личности неоднозначные, например Яконов или Железная Маска. Конечно же, среди заключенных забыл упомянуть Спиридона, этот образ, олицетворяющий народ в романе, очень важен и интересен как для понимания жизни шарашки, так и для понимания «реальной» жизни. Спиридон несет в себе «мысль народную» на протяжении всего романа, остерегая ее от нападок и ранений.

Из особо запомнившихся персонажей выделю, конечно, Глеба Неронина, прообразом которого был сам Александр Исаевич. Роман вообще во многом автобиографичен, а значит, отражает подлинные факты. На самой шарашке царил дух братства и единства, люди здесь друг друга уважали и ценили, часто спорили между собой, но это и правильно. Люди не могут думать одинаково. Поначалу я несколько потерял Неронина среди пестрых, именитых личностей шарашки, но вскоре обрел его снова и смотрел на происходящее его глазами, что очень помогало в восприятии окружающего мира.

Очень мил читателю, в частности мне, образ Левки Рубина, убежденного марксиста, не изменившего своих убеждений даже здесь, куда его посадила система, кстати поддерживаемая теорией марксизма, правда измененной Сталиным до неузнаваемости.

Образ самого Сталина играет огромную роль в романе, особенно мне понравилось то, что Александр Исаевич не дает предвзятой оценки деятельности и личности Сталина, а просто, но искусно описывает его жизнь и работу, сложную и непонятную. Впервые я увидел Сталина как человека, человека умного и образованного, но в то же время жестокого и деспотичного, смелого и неприступного; эти контрасты поразили меня и изменили мое отношение к «Великому Иосифу», раньше он представлялся мне как-то однобоко, но зато, с другой стороны, все было четко и ясно. Сталин работал по ночам, не спал, принимая министров, руководил ими, а они без него существовать и работать не могли: он был их Богом, их Отцом, их Дьяволом. Даже сам Абакумов, грозный и жестокий министр, становился тихим котеночком перед Сталиным. Надо отметить, что сама система представляется Александром Исаевичем в немного комичном свете. Ройтман соревновался с Яконовым, хотя оба работали на благо общей цели. Яконов соперничал с Шикиным, начальником тюрьмы, Яконов отчитывался перед Абакумовым, как и многие другие, при этом он на них орал и угрожал, а подчиненные тряслись от страха, как бы не стать следующим, и поддакивали ему, сам Абакумов боялся больше смерти Сталина и трясся перед ним…

Очень четко в романе звучит мысль народная, столь любимая Л. Н. Толстым. Спиридон является ее основателем и хранителем, этот стеклодув, почти слепой, попавший на шарашку по канцелярской ошибке, он становится другом многих выдающихся личностей шарашки.

«Дружбу Неронина с дворником Спиридонов Рубин и Сологдин благодушно назвали «хождением в народ» и поисками той самой великой сермяжной правды, которую еще до Неронина тщетно искали Гоголь, Некрасов, Герцен, славянофилы, народники, Достоевский, Толстой…» (Рассуждениям о народе посвящена вся глава 66, кстати, надо отметить, что роман очень удобно делится на главки, имеющие каждая свое название, и получается так, как будто человек читает чей-то дневник, а сами названия глав остроумны, просты, ясны и лаконичны.)

По счастливой случайности оказалось так, что начальники шарашки - люди отнюдь не безынтересные, например Яконов и Железная Маска, последнего туда посадили за то, что во время телефонного разговора Сталина шипел телефон, Сталин это заметил, и, стоило ему сказать слово, человека, который занимался связью, сняли со службы и собирались отправить в тюрьму. Александр Исаевич особо отмечает, как много в этой стране зависело от быстрого, непредсказуемого слова вождя. Судьба Яконова представляется мне похожей на судьбу Железной Маски, я уверен, что с ним станет то же самое, но интересно то, что и у него была молодость, чистая любовь, что он когда-то жил. Путь Яконова - путь падения человека, задавленного режимом.

Роман настолько разносторонен, повествователен и настолько философский, что этот особый стиль, особый лад русской литературы, очевидно, следует отнести не только к разряду исторической прозы. По своему жанровому определению он, конечно же, шире, нетрадиционнее.

Роман очень интересно построен. Он начинается с преступления Володина, юного дипломата, который совершил благородный поступок, но властям так не показалось. Его судьба не главная в романе, однако она так тесно сплетена с сюжетной линией, что вскоре за него начинаешь переживать больше, чем за обитателей Марфино. Судьба Володина печальна, но печальнее всего то, что посадили-то его не одного, а еще и его сослуживца, ни в чем не виноватого, потому что голос его четко нельзя было определить. А расшифровкой голосов занимался Левка Рубин, тот самый, что отказался быть доносчиком, но согласился помочь поймать мерзавца, посмевшего пойти против системы. Система - самое страшное, она давит людей, как мясорубка, без разбору. Вся страна, каждое ее существо подчинено режиму, боится его и следует его зову безоговорочно. Итак, Рубин отказался работать на Шикина. Руська побоялся, стал двойным агентом, тем самым предсказал свою судьбу, а судьба, как известно, у всех разная, и это наглядно видно в романе. Особенно хорошо Солженицыну удались детали: день рождения по-тюремному, самодельные подарки, лакомства; поступки доносчика-Руськи, например случай с «Евгением Онегиным», подаренным Неронину женой. Именно тут надо рассказать о роли женщин в таком «чисто мужском» романе, как «В круге первом». Красота для Солженицына, и это хорошо видно, - это не красота физическая, а красота душевная, духовная. Как нежно и бережно он описывает некрасивую, бедную вольноработницу Симочку и ее любовь к Неронину, которую он отвергает, потому что на воле его жена, которую он любит и которая ему верна и ждет его. Жизнь жен заключенных трудна: они не могли найти работу, квартиру, они не могли жить, они были женами врагов народа. Жена Неронина была вынуждена с ним развестись, скрывать его существование и отвергать других мужчин.

Жена Сологдина молит его выйти, изобрести что-нибудь, ведь у него «золотая голова», но он отказывается делать мини-фотоаппараты для выслеживания «изменников родины».

Противоположностью этих жен являются жены, дети государственных работников, работников КГБ. Взять, к примеру, жену Володина Дотнару, что в переводе на русский означает дочь трудового народа. Это девушка из обеспеченной семьи, которую любили, лелеяли. И что же с ней стало? Зачем она нужна была Володину, зачем он на ней женился? Вернувшись однажды из командировки, он обнаружил, что делит ее с кем-то, и должен с этим смириться, ведь он ее слишком надолго оставил одну. Роман полон контрастов и находок, ярких красок и блеклых тонов, четких мыслей и философских рассуждений, главное, что роман полон правды.

В отдельную книгу можно выделить рассказ «Улыбка Будды», он сам по себе является литературным и историческим шедевром. Рассказ по своему содержанию, местоположению мне очень напоминает «Повесть о капитане Копейкине». Александру Исаевичу роман удался на славу! Конечно, я не могу сказать, что роман является шедевром русской литературы, но это тут и неважно, важно содержание, правдивое и своевременное, важна его необходимость, важны рассуждения Александра Исаевича, важно то, что он есть и что его читают.

Советую всем ценить произведения Солженицына, не отмахиваться от них под предлогом, «что это нам не пригодится». Это надо, надо хотя бы для общего развития, а уж «В круге первом» каждый одиннадцатиклассник нашего времени должен прочесть обязательно.